Как массовая миграция радикализовала Великобританию

«Помните, — сказал Найджел Фарадж в конце июля в своём офисе недалеко от парламента, — Я — умеренное... разумное... демократическое... опытное... взрослое лицо сопротивления. Если я проиграю, то ли ещё будет».

На протяжении почти 30 лет Фарадж (рифмуется с «барраж») был самым влиятельным британским голосом того, что он называет сопротивлением, а его недоброжелатели считают популизмом. В начале века, будучи членом Партии независимости Великобритании (UKIP), он боролся за «спасение фунта» в то время, когда лондонские элиты надеялись отказаться от древней валюты Англии в пользу евро Европейского Союза. Фунт выжил, а в 2010 году евро рухнул. Фарадж был почти единственным из ведущих политиков того времени, который призывал Великобританию покинуть ЕС. К 2016 году большинство его соотечественников согласились с ним. Они разорвали свои связи с Евросоюзом на так называемом референдуме по Брекситу, несмотря на то что три года парламентских и судебных проволочек отсрочили выход Великобритании до 2020 года. Обаятельный и пьющий то ли пророк, то ли клоун в конце концов оказывается прав.

Фарадж уже десять лет предупреждает, что именно вопрос иммиграции, а не экономического роста, глобального потепления или прав животных, станет решающим фактором успеха Брексита и выживания Великобритании. Пока прогноз неутешителен. К населению Великобритании, составляющему 69 миллионов человек, ежегодно добавляется почти миллион мигрантов, в основном из стран за пределами Европы. Десятки тысяч из них незаконно переправляются на южное побережье страны на моторных «маленьких лодках», которые власти не могут или не хотят останавливать. Раньше шкиперы быстро высаживали неопознанных молодых людей на берег, и они дальше разбегались по улицам и полям. В последнее время они стали заходить в порт более организованно. Почему бы и нет? Мигранты избегают депортации через подачу заявления на политическое убежище, будучи уверенными в том, что их быстро выпустят в британское общество, независимо от того, одобрят ли заявление. В один из дней в конце июля тринадцать лодок прибыли в Дувр как раз тогда, когда Дональд Трамп приземлился в Шотландии для открытия поля для гольфа. Тогда же лондонская газета The Times вышла с заголовком на первой полосе: «Трамп прилетел, чтобы предупредить: миграция вас убивает».

Даже значительная часть британского населения, которая не одобряет Трампа, склонна согласиться. Фарадж, который в последние четыре года часто посещал Мар-а-Лаго, стал любимцем нации. Его партия ReformUK, самая молодая политическая сила в стране, получила 14% голосов на прошлогодних выборах, обеспечив места в парламенте ему и ещё четырём кандидатам. С тех пор она быстро и стабильно росла, и теперь ей доверяет 31% избирателей. Это значительно опережает раздробленную Консервативную партию, которая набрала 17% голосов и потеряла более двух третей своих мест в парламенте после того, как Борис Джонсон, выиграв референдум по Брекситу, открыл врата для массовой иммиграции. Reform также значительно опережает лейбористов, которые на прошлогодних выборах, благодаря несоответствию британской двухпартийной избирательной системы четырёхпартийному полю, получили непобедимое парламентское большинство (412 из 650 мест) с помощью всего лишь трети всех голосов (33,7%). Это огромное большинство радикализировало лейбористов в период растущего консерватизма, что с каждым месяцем снижает популярность правительства премьер-министра Кира Стармера. Сейчас его поддерживает всего 22% населения страны. По словам Мэтью Гудвина, социолога, ранее работавшего в Кентском университете и покинувшего академические круги, чтобы присоединиться к движению Фараджа, Reform UK пользуется поддержкой большинства тех, кто проголосовал за Брексит в 2016 году, и трети тех, кто отдал свои голоса за консерваторов в прошлом году. Это ведущая партия среди рабочего класса и среди мужчин. И это несмотря на острый дефицит высококвалифицированных кадров на уровне ниже Фараджа, не говоря уже о его собственной неуклюжести в управлении растущим правым крылом своей партии.

Хотя сила Reform неудивительна, плоды её работы шокируют. С учётом текущих тенденций британские избиратели могут очень скоро уничтожить маститую Консервативную партию Великобритании (по некоторым оценкам, старейшую политическую партию в мире), а вместе с ней и двухпартийную систему, а также часть социального контракта, которая со времён Холодной войны строилась на политике открытых границ и навязанных извне понятиях прав человека. То, что многие в Великобритании привыкли к мысли о разрушении системы, может быть следствием влияния трампизма. Или это может быть предвестником чего-то ещё более разрушительного.

Протест по-английски

В июле этого года протестующие на протяжении нескольких дней собирались перед отелем Bell в городе Эппинг в Эссексе и скандировали: «Верните нам нашу страну!» За последние пять лет правительство конфисковало сотни крупных отелей и превратило их в жильё для просителей убежища, что чаще всего является эвфемизмом для «нелегальных иммигрантов». Большинство из них — молодые мужчины. Англичане недовольны этим решением. Мигранты тоже недовольны. Вдали от дома, скучающие, получающие государственные пособия и в большинстве случаев лишённые возможности работать, они склонны к плохому поведению. В Эппинге один из постояльцев Bell был арестован за сексуальное насилие над 14-летней девочкой.

Может показаться, что это лишь единичный случай, но терпение общественности иссякло. Прошлым летом этнические англичане вышли на протесты в городе Саутпорт. Причиной послужила новость о том, что молодой человек из семьи мигрантов проник на танцевальную вечеринку для девочек, посвящённую Тейлор Свифт, и нанёс ножевые ранения дюжине детей, убив Алису да Силва Агию (9 лет), Бебе Кинг (6 лет) и Элси Дот Станкомб (7 лет). Как выяснилось, он родился в Англии в семье из Руанды. Протесты распространились по всей стране. С тех пор общество остро реагирует на любые нарушения закона, связанные с мигрантами, детьми, сексом или насилием, а также на попытки скрыть их.

Правительство Стармера с самого начала не проявляло никакой симпатии к протестам. «Я не побоюсь назвать происходящее своими именами, — сказал премьер-министр после беспорядков в Саутпорте, — Это бандитство правых радикалов». Стармер справился с кризисом прошлого года, проводя так называемые встречи COBRA — совещания на уровне кабинета министров, обычно предназначенные для чрезвычайных ситуаций в области национальной безопасности. Он также использовал антитеррористический закон, чтобы применить жёсткие меры наказания для протестующих. Одна из них, мать из Бирмингема по имени Люси Коннолли, стала известной благодаря этому делу. Она была приговорена к двум годам и семи месяцам тюремного заключения за следующий твит в день терактов:

«Сейчас же проведите массовые депортации, подожгите эти чёртовы отели, куда этих ублюдков расселили — мне уже всё равно. И заодно заберите с собой это предательское правительство и политиков. Меня буквально тошнит от мысли о том, что теперь придётся пережить этим семьям. Если из-за этого меня назовут расисткой — пусть так.»

Высказалась Коннолли, безусловно, гневно, но газеты и соцсети поспешили заметить: многие преступники получали куда более мягкое наказание за прямое насилие, чем она — за эмоциональный взрыв в интернете. Вирусным стало сравнение: в то время как Коннолли дали более двух лет за дурнотвитие, некому Мохаммеду Аббкру якобы назначили лишь лечение в клинике за то, что он облил бензином и поджёг двух пожилых мужчин. Пост частично вводил в заблуждение, как поспешили подчеркнуть фактчекеры: Аббкра признали виновным в покушении на убийство. Но для многих англичан это стало ещё одним доказательством: Стармер и его правительство больше не считают Англию своей страной. Стармер, выросший в окрестностях Сассекса в эпоху позднего бэби-бума, — англичанин до мозга костей, но он также международный юрист-правозащитник, а потому оказался плохо подготовлен к восстанию, говорящему на языке национализма — языке, который дается ему лишь с заметным усилием. Когда в конце августа Коннолли распорядились освободить после того, как она отсидела больше года, Стармер не мог определиться с позицией. Он заявил, что «решительно поддерживает свободу слова», но «так же решительно выступает против подстрекательства к насилию».

В январе этого года Илон Маск обвинил Стармера и Джесс Филлипс, министра, отвечающую за предотвращение насилия в отношении женщин, в том, что они заблокировали расследование преступлений так называемых «банд грумеров» в городе Олдхэм. С начала века эта проблема возникла уже в десятках городов. Банды грумеров, которые вне рамок официальных правительственных отчётов всё чаще называют «бандами насильников», как правило, состояли из мужчин-мусульман, принуждающих девочек-подростков к сексу и в ряде случаев продающих их своим приятелям. Среди участников были таксисты и наркоторговцы. Их жертвами становились уязвимые девушки (некоторые несовершеннолетние или находившиеся под опекой государства, другие — бездомные или наркозависимые). Почти все — белые. За прошедшие десятилетия удалось добиться сотен обвинительных приговоров, однако новые дела продолжают всплывать, а обсуждать проблему публично практически невозможно. Сейчас очевидно, что «насилие не расследовали из-за обеспокоенности, связанной с расовым вопросом». Так говорится в ключевом исследовании 2022 года в Телфорде, установившем, что там были подвергнуты насилию или изнасилованы около тысячи девушек. Это произошло в тот год, когда Маск купил Twitter, и к тому моменту тема была фактически «лишена площадки».

Маск это изменил, но уклончивость сохраняется. Стармер обвинил Маска в распространении «лжи и дезинформации» о бандах. Такова обычная точка зрения в правительственных кругах. Нил О’Брайен, депутат-консерватор с большой онлайн-аудиторией среди молодых и более интеллектуально настроенных правых, назвал британскую бюрократию «пустыней данных», отметив, что этническую статистику, столь педантично собираемую при распределении пособий, всё чаще скрывают, когда речь идёт о преступлениях. В своём блоге на Substack О’Брайен сообщил, что в 2010 году этническую принадлежность правонарушителя указывали в 93% случаев краж из магазинов по всей стране. Сегодня — лишь в 70%.

Кодовые слова

В июле правительство объявило, что — вопреки сильному протесту общественности — снизит возраст голосования до 16 лет перед следующими всеобщими выборами. Стратеги лейбористов полагают, что расширение электората за счёт более прогрессивной и менее этнически английской возрастной группы поможет сократить разрыв, который реформисты нарастили перед лейбористами по вопросам иммиграции. Это может оказаться ошибкой. Судя по всему, среди 16—18-летних одинаково сильные позиции имеют не только реформисты, но и левые раскольники из окружения бывшего лидера лейбористов Джереми Корбина. Менее заметное положение в том же законопроекте предусматривает новые суровые приговоры за правонарушения, связанные с «враждебностью по отношению к политикам».

Ещё до беспорядков и протестов в Саутпорте люди говорили о двойных стандартах в работе полиции — одном стандарте правоприменения для этнических меньшинств и другом, более жёстком, для белых. Но после событий в Саутпорте значительная часть общества в опросах заявила, что считает всю британскую систему правопорядка откровенно предвзятой в пользу этнических меньшинств: 31% респондентов считали, что правительство Стармера проявляет больше терпимости к мусульманам, чем к остальным, и лишь 7% — что оно менее терпимо; только 6% полагали, что власть более терпима к правым, тогда как 44% говорили о меньшей терпимости. После Саутпорта такие настроения стало уже невозможно сдерживать.

Туриста, приехавшего в Англию спустя 12 месяцев после беспорядков 2024 года, могут поразить две вещи. Во-первых, по всей стране предпринимаются активные попытки контролировать свободу слова. Во-вторых, успеха они не приносят. Табу сметены потоком нарушителей. Всё, что связано с расой, миграцией, деньгами и секретностью, бурно обсуждается в интернете. В июле выяснилось, что правительство скрывало скандал, в котором переплелись все эти темы.

В 2022 году какой-то неуклюжий сотрудник британского Минобороны на короткое время случайно выложил в интернет список афганцев, помогавших Британии в Афганистане после 11 сентября. Было неясно, успел ли кто-то это заметить, но британским помощникам могла угрожать опасность. Правительство захотело перестраховаться. Было принято решение привезти в Англию более 20 тысяч афганцев по цене свыше 6 миллиардов фунтов (8 миллиардов долларов). Операцию проводили в обстановке крайней секретности, лишь бы не всполошить общественность: уровень преступности среди афганцев в Англии особенно высок. В августе Daily Mail сообщила, что двое афганских мигрантов в Уорикшире обвинялись в похищении, «удушении» и изнасиловании 12-летней девочки, и что полиция давила на местных советников, чтобы те не раскрывали этническую принадлежность подозреваемых из-за опасений «усиления межобщинной напряжённости».

Оппозицию не удалось ни остановить, ни запугать — её лишь переформатировали: теперь она стала более активной онлайн и более анонимной. В британской политике появился целый ряд новых терминов: не только «двойные стандарты», но и «волна Бориса», «экономика Deliveroo» и «Юкей».

«Волна Бориса» — так интернет-комментаторы назвали беспрецедентный уровень миграции за последние полтора пять лет. После того как премьер-министр Борис Джонсон с трудом добился Брексита для британского электората, который проголосовал за него в основном для контроля границ и прекращения иммиграции, он столкнулся с эпидемией коронавируса. (Он сам заболел ковидом в самом начале и чуть не умер от него.) Как бы то ни было, вирус полностью остановил миграцию. Введённые в заблуждение статистическими моделями Управления по бюджетной ответственности, которые оценивали мигрантов как прямой вклад в благосостояние страны, Джонсон и его советники пришли к выводу, что сокращение иммиграции само по себе является экономической проблемой. Его кабинет ослабил правила для иммигрантов, и ситуация резко ухудшилась. За период с 2021 по 2024 год, то есть чуть более чем за три года, Великобритания приняла 4,5 миллиона иммигрантов, что составляет почти 7% от нынешнего населения страны. 81% из них были гражданами стран, не входящих в ЕС. Они приезжали в Британию, пока всё больше коренных британцев покидали страну, чем возвращались. (Например, сейчас только в Дубае проживает четверть миллиона британцев.)

В результате демографическая стабильность страны резко ухудшилась. Более 40% детей, родившихся в Англии в прошлом году, имеют как минимум одного родителя, родившегося за границей. А после Брексита эти родители всё чаще имеют корни за пределами Европы. Мэтью Гудвин из партии Reform UK опубликовал список десяти стран, из которых чаще всего приезжают матери-иностранки: Индия, Пакистан, Нигерия, Румыния, Бангладеш, Польша, Гана, Афганистан, Албания и Ирак. К 2063 году белые британцы станут меньшинством в Великобритании.

Выражение «экономика Deliveroo» описывает социальную потребность, которую наиболее заметно удовлетворяют новые мигранты, независимо от того, являются ли они просителями убежища или нет. Они работают курьерами на британские аналоги DoorDash и Uber Eats и доставляют еду городским жителям высшего среднего класса. Замена развития технологий на помощь в домохозяйстве не привед`т к повышению производительности. Это больше похоже на путь из Первого мира в Третий.

Массовые демографические изменения привели и к изменению политических взглядов местного населения. Значительная часть британцев просто не может признать законным, что численность жителей демократического государства можно в одночасье и без каких-либо демократических обсуждений увеличить на 7%. Молодое поколение Великобритании особенно обеспокоено этими событиями. Люди, родившиеся после окончания Холодной войны, никогда не питали иллюзий, что смогут каким-то образом избежать или откупиться от проблем, которые вытекают из политики мультикультурализма и глобализации. Представьте, как выглядит жизнь англичанина, родившегося в 1990 году. Он начал интересоваться политикой в 2005 году. Его первое соприкосновение с политикой было связано с возглавляемой США кровавой бойней в Ираке, в которой Великобритания сыграла позорную роль второстепенного участника. За этим последовала череда скандалов, которые выявили причастность правительства Тони Блэра к различным ложным заявлениям во время войны. Такой избиратель поступил бы в университет как раз в момент краха финансовых рынков, который привёл к, как оказалось, необратимому ухудшению положения и снижению доходов Великобритании. Для этого гипотетического 35-летнего человека Британия всегда была погрязшей в долгах страной с беспорядками и мультикультурализмом, где о коренных жителях вспоминают только для того, чтобы осудить их обычаи как предрассудки. Лидеры поколения бэби-бума, которые в одностороннем порядке занимались уничтожением этих обычаев, теперь пытаются найти эвфемизмы для того, что они натворили.

Великобритания, «the UK», теперь стала «Юкей». Так называется страна в необычном аккаунте в Х «YookayAesthetics», который курирует человек под псевдонимом Друкпа Кунли (имя тибетского буддийского монаха, поэта и сексолога XVI века, опередившего свое время). Он публикует фотографии, короткие видео и статьи, которые обычно вызывают легкую грусть: например, барменша-иммигрантка, которая не умеет наливать пиво, или отрывок из подкаста, где два иммигранта обсуждают, как сильно они ненавидят немусульман, под заголовком «Последние новости интеграции». Рядом с фотографией симпатичной и аккуратной японской девушки в образцовой Японии, подписанной «Застрявшие в прошлом», находится текст: «ВОПРОС: Если Япония такая замечательная, где же ее пакистанские вейп-шопы?» Тон всегда бесстрастный: он перерабатывает пропаганду об экономических и культурных благах «разнообразия» таким образом, что она выглядит не как нечто благожелательное и прогрессивное, а как что-то циничное и разрушительное.

В поисках настоящего деятеля

На Substack есть два замечательных анонимных журнала, которые дают хорошее представление о том, как молодые люди воспринимают Британию сегодня. Pimlico Journal уделяет больше внимания политике, которая может изменить ход упадка Великобритании. J’accuse склонен к полемике. Вместе они похожи на смесь Иноха Пауэлла и Bronze Age Pervert. Хотя J’accuse более резкий и радикальный, оба склонны считать политику, которая привела Британию к нынешнему состоянию, недемократичной и нелегитимной. Дональд Трамп не вызывает особого восхищения ни в одном из журналов, но представляет интерес для обоих — в качестве примера, особенно в том, что касается его программы массовой депортации, отправившей 600 рейсов в 16 стран за первые полгода его пребывания у власти.

Один из авторов J’accuse, предположительно известный под псевдонимом Родес Нейпир, считает, что более жёсткая версия вдохновлённого Трампом «массового переселения» — необходимый элемент для исправления ситуации в Великобритании. «И иммигранты из стран третьего мира, и сами эти страны, — пишет он, — являются недобросовестными игроками, которые на протяжении последних 70 лет злоупотребляли сентиментальностью западных стран». Другой автор J’accuse, Джордж Руска, выдвинул мрачную теорию о том, как правительство Стармера сотрудничало с иммигрантскими бандами для подавления протестов коренных англичан после убийств в Саутпорте: «Полиция, — пишет он, — смогла в конечном итоге превзойти протестующих по численности только потому, что де-факто объединилась с теми же толпами, которые ранее осаждали их участки в Манчестере». Он также интересуется Израилем, но не так, как это принято среди европейской молодежи в наши дни: он хотел бы, чтобы этнические британцы защищали себя, подобно группам самообороны шомрим, созданным ортодоксальными евреями в общинах, где им угрожают. Нейпир выступает за повышение этнического самосознания, как это делает Израиль после Холокоста. Он также хочет легализовать оружие.

Значительная часть британской консервативной молодёжи склонна к этническому трайбализму. Это не идёт на пользу Консервативной партии, которой нужно восстановиться после своего худшего поражения на выборах. С ноября партию возглавляет Кеми Баденох — IT-инженер, родившаяся в Англии в 1980 году в семье нигерийцев, но получившая образование в основном в Нигерии, прежде чем вернуться в Сассекс для учёбы в университете в 1990-х годах. Она обладает отличным деловым чутьём и пониманием бюджета и могла бы стать превосходной преемницей Маргарет Тэтчер. В своей первой крупной экономической речи она обратила внимание на главную социальную проблему Великобритании, помимо иммиграции: эпидемию злоупотребления пособиями по инвалидности. В настоящее время четверть людей трудоспособного возраста имеют ту или иную степень инвалидности, и люди в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет чаще не работают по причине «плохого здоровья», чем люди в возрасте от сорока до сорока пяти лет. Баденох считает, что общество разделено на 28 миллионов «созидателей» и 28 миллионов «получателей». Это открывает перспективу объединить тэтчеровское наследие партии с её новыми опасениями по поводу злоупотребления мигрантами социальными благами. Баденох пользуется поддержкой Чарльза Мура, Фрэнсиса Мода, Майкла Гоува и других влиятельных членов партии. Но когда молодые люди начинают говорить о ремиграции и самообороне, они ищут чего-то более серьёзного, и история иммигрантки Баденох, хотя она, возможно, и была ключом к её привлекательности десять лет назад, сегодня является скорее обузой, чем активом.

Молодые консерваторы, похоже, больше воодушевлены Робертом Дженриком, который год назад проиграл напряжённую борьбу за лидерство Баденох. Дженрик, который находится в парламенте с 2014 года, начал говорить о массовой депортации. Он снял серию видеороликов в TikTok, в которых он ловит молодых людей иностранного происхождения, прыгающих через турникеты и совершающих мелкие преступления в лондонском метро. С ним более или менее солидарна группа мятежных тори: Ник Тимоти, самый консервативный из советников бывшего премьер-министра Терезы Мэй в годы после принятия Брексита; Нил О’Брайен, которого беспокоит нежелание Великобритании увидеть суровые реалии мультикультурализма; и Кэти Лам, молодая депутатка, которая в апреле выступила в Палате общин с шокирующей речью о бандах грумеров, в которой она подчеркнула их расовый элемент и обвинила правительство в отказе начать расследования, санкционированные парламентом. «Девочки, о которых мы говорим, господин спикер», — начала Лам:

В основном белые. Мужчины, которые сделали их своими жертвами, были преимущественно мусульманами — как правило, либо из Пакистана, либо пакистанского происхождения. Одна из жертв из Дьюсбери рассказала, что насильник сказал ей: «Мы здесь, чтобы трахнуть всех белых девушек и трахнуть правительство». Согласится ли министр с тем, что во многих случаях эти дела были усугублялись расовыми и религиозными мотивами?

По мнению экспертов, знакомых с ситуацией в парламенте, к концу лета Баденох пользовалась поддержкой лишь четверти из 120 членов фракции тори, а Дженрик, возможно, располагал симпатиями трети из них. Тем не менее, Дженрик столкнулся с несколькими препятствиями. Часть консервативного электората, которую он пытается привлечь, — это те, кто меньше всего сожалеет о переходе в партию Фараджа. Несмотря на то что его позиции привлекательны для партийной базы, для него они относительно новы и могут быть легко изменены. Будучи выпускником Кембриджа, он чувствовал себя комфортно в умеренной, проевропейской и аристократической партии Дэвида Кэмерона, пока дела шли хорошо. Дженрик теперь позиционирует себя «правее» Фараджа. Он выработал более последовательную программу и демонстрирует признаки более внимательного руководителя. Но Рон ДеСантис сделал то же самое в 2024 году. Избиратели, похоже, предпочитают более искренних, а не более последовательных деятелей. Фарадж, похоже, не беспокоится о Дженрике, которого он называет «Робертом Дженериком», и насмехается над его «дамасским обращением в Фараджизм».

Прощание со всем этим

Почти все консервативные лидеры Великобритании — своего рода новообращенцы. В настоящее время происходит некое аннулирование, ретроспективная оценка того, что Британия не была полностью свободной страной, когда была обременена иммиграционными правилами, которые её разрушили. То, что пять лет назад называлось «заботой» или «хорошим управлением», теперь всё чаще воспринимается как некомпетентность:

• Когда Кир Стармер поспешил увеличить оборонный бюджет своей страны до 5% после конфронтации Дональда Трампа с европейскими лидерами. Тогда его критики обвинили его в том, что он защищается от таких угроз, как война в Украине, которая не может достичь берегов Великобритании, а не от таких угроз, как «маленькие лодки», которые их уже достигли.

• Когда министр энергетики Эд Милибэнд предложил построить 41 ветряную мельницу, каждая из которых будет высотой в 70 этажей, посреди живописных Пеннинских холмов, романтического фона «Грозового перевала» Эмили Бронте, обозреватель Саймон Дженкинс был ошеломлен: «То, что иностранный конгломерат может честно ожидать, что британский налогоплательщик будет субсидировать разрушение Пеннинских холмов, говорит о том, что кабинет не имеет представления о том, что заслуживает защиты, а что нет».

• Когда Тревор Филлипс, старый гуру политики мультикультурализма эпохи Блэра, заявил, что «ключевой целью политики должна быть не нулевая иммиграция, а упорядоченный поток», он явно мыслями застрял в мире прошлого поколения, в котором противодействие иммиграции означало жаловаться на мусор в иммигрантских кварталах, а не сегодняшнее общенациональное чувство, что старшее поколение лениво наблюдало за тем, как земле предков позволяли умереть.

Грядут большие перемены — кого бы Британия ни выбрала, чтобы вывести страну из эпохи мультикультурализма. В Соединённых Штатах большинство основательных реформ должно пройти узкий путь конституционности и выдержать проверку Верховным судом. В Великобритании действует другая Конституция. Демократические прерогативы британского парламента практически беспрекословны. Действительно, на рубеже веков Блэр включил Европейскую конвенцию о правах человека в британское законодательство и наделил Верховный суд полномочиями проверять решения парламента. В настоящее время такие институты и договоры препятствуют любой программе массовой депортации. С другой стороны, гордый британский парламент, (иногда печально) известный своим суверенитетом, может отменить эти блэровские ограничения в одночасье. Все три лидера консерваторов — Фарадж, Баденох и Дженрик — так или иначе заявили о своей открытости к этой идее. Даже по сравнению с Брекситом или с тем, что Дональд Трамп делает в Соединённых Штатах, это было бы пошатнуло всю систему. Надо подождать как минимум до следующих выборов, но, судя по нынешним тенденциям, этого нельзя исключать. Возможно, именно для этого и был нужен Брексит.