Встать на сторону свободы — значит встать на сторону мирных людей, а не национальных государств.
Продолжающийся конфликт между Израилем и ХАМАС, похоже, пробудил во многих людях с обеих сторон худшие черты: не только в том, что касается жажды крови, которой, к сожалению, предостаточно, но и в том, что эмоции становятся на пути ясных моральных рассуждений. В меньшей степени к подобным последствиям привёл и российско-украинский конфликт.
От глубин социальных сетей до высот башни из слоновой кости люди высказывают откровенно дикие мнения относительно этих конфликтов. Даже те, кто в остальном довольно хорошо разбирается во многих вопросах, похоже, забыли свой моральный компас, высказываясь на эту тему.
В этом потоке ошибочных мнений у либертарианцев есть возможность и обязанность внести в эти вопросы подлинную моральную ясность. Если мы сможем быть хладнокровными и принципиальными, особенно во времена кризиса, нас будут гораздо сильнее уважать и мы станем намного ближе к завоеванию людских сердец и умов.
Но как выглядит подлинная моральная ясность, когда речь идёт о войне? Какова позиция либертарианцев? Вот три принципа, которые помогут либертарианцам сориентироваться в этом вопросе.
1) Отказывайтесь игнорировать, одобрять или оправдывать убийство невинных
Этот конфликт провоцирует много гнева. И действительно, возмущение вполне оправдано. Убиты тысячи невинных людей, и это должно приводить нас в бешенство. Происходит вопиющая несправедливость, и её необходимо исправить.
Но есть более и менее правильные способы реагирования. К сожалению, обе стороны в этом конфликте отвечают на несправедливость, допущенную по отношению к их народу, своими собственными несправедливостями, что ещё больше укореняет цикл насилия и даёт другой стороне ещё больше поводов для агрессии.
Чтобы найти лучшее решение, нужно начать с признания того, что обе стороны в этом конфликте совершают такое зло, как убийство невинных мирных жителей. Но даже это оказывается предметом споров.
Так, одной из самых первых реакций на разразившийся между Израилем и ХАМАС конфликт был твит Бена Шапиро.
«Если в этой ситуации вы встаёте на обе стороны... если в этой ситуации вы говорите: «но [вставьте историческую ошибку]»... если в этой ситуации вы говорите: «пора прекратить огонь»... ВЫ — часть проблемы», — написал Бен Шапиро (@benshapiro) 9 октября 2023 года.
Своим комментарием про «обе стороны» Шапиро, похоже, пытается критиковать тезис о том, что у обеих сторон руки по локоть в крови. Каким-то образом осуждение всей несправедливости — это часть проблемы. Предполагается, что правильный способ размышлять об этом — рассматривать только преступления одной стороны, а именно преступления ХАМАС.
Должно быть очевидно, почему это полная противоположность моральной ясности.
Когда убивают невинных людей обе стороны, нужно осуждать обе стороны. Можно спорить об относительной степени совершаемого зла, но избирательно игнорировать акты агрессии против невинных нельзя. Все должны признавать и осуждать существование зла с обеих сторон.
Сегодня многие оправдывают убийства невинных тем, что это необходимо для защиты, и поэтому другая сторона «на самом деле» несёт ответственность за смерти своих граждан. Например, в ответ на вполне вежливый и объективный комментарий Пирса Моргана, выразившего сожаление в связи с невинными жертвами с обеих сторон, Бен Шапиро заявил: «В обоих случаях виноват ХАМАС».
Но это полная бессмыслица. Скажем, серийный убийца прячется в многоквартирном доме, полном невинных мирных жителей. Даже если бы все были полностью согласны с тем, что серийный убийца виновен, опасен и заслуживает смерти, было бы правильным с точки зрения морали взорвать здание, ликвидировав убийцу вместе с десятками невинных людей? Очевидно, что это абсурдно. В этом ошибочном стремлении к «защите» вы сами становитесь агрессором.
Однако Бен Шапиро идёт ещё дальше. Мало того, что его глазах такой взрыв оправдан, так ещё и в убийстве невинных людей каким-то образом оказывается виноват сам серийный убийца! По этой логике, когда кто-то совершает преступление и представляет собой активную угрозу, оправданно задерживать его любыми средствами, даже убивая многие сотни невиновных. При этом за страдания всех этих людей почему-то отвечает сам преступник и только он.
Такая система выступает за что угодно, но точно не за справедливость.
Обратите внимание, что это та же проблема, как и в случае с теми, кто говорит, что убийства невинных палестинцев Израилем оправдывают действия ХАМАС. Пропалестинские левые совершают точно такую же ошибку, что и Шапиро, когда оправдывают террористические атаки на мирных израильских граждан.
2) Будьте на стороне отдельных людей, а не собирательных образов
Либертарианцы верят в индивидуальные права и индивидуальную ответственность, и во время войны это важно, как никогда. К сожалению, в таких дискуссиях преобладает коллективистская риторика, например, когда целые группы людей называют агрессорами или обороняющимися.
Какова же индивидуалистическая альтернатива?
Говоря простым языком, мы осуждаем агрессоров, то есть отдельных людей, которые совершают идентифицируемые акты агрессии хоть от имени правительства, хоть от имени террористической организации или другой военной группировки. В этих конфликтах либертарианцы не поддерживают одну «сторону» больше чем другую. Мы не выступаем на стороне наций, племён или правительств. Мы скорее выступаем на стороне ни в чём не повинных мирных жителей и против тех, кто стремится их контролировать.
Мюррей Ротбард блестяще разоблачает коллективистский образ мышления в вопросе войны в своей книге «К новой свободе».
«Поскольку вся территория земного шара теперь поделена между отдельными государствами, одной из основных доктрин и тактик правителей каждого государства стало отождествление себя с территорией, которой это государство управляет. Поскольку большинство людей склонны любить свою родину, отождествление этой земли и её населения с государством — это способ заставить природный патриотизм работать на пользу государству. Если „Руритания“ подвергнется нападению со стороны „Уоллдавии“, то первая задача Руританского государства и его интеллектуалов — убедить народ Руритании в том, что целью нападения являются именно люди, а не просто правящий класс. Таким образом, война между правителями превращается в войну между народами, причём каждый народ бросается на защиту своих правителей, ошибочно полагая, что правители стремятся защитить их. Этот механизм национализма был особенно успешен в последние столетия; а ведь не так давно, по крайней мере в Западной Европе, жители рассматривали войны как не затрагивающие их сражения между различными группами знати и их дружинами».
Позже в книге Ротбард отвергает идею о том, что государство-«защитник» имеет какое-либо «право» «оборонять себя» от государства-«агрессора».
«Идея вступления в войну, чтобы остановить „агрессию“, явно представляет собой аналогию с нападением одного человека на другого», — пишет Ротбард. Многие утверждают, что подобно тому, как Джонс имеет право защищаться, когда Смит его избивает, защищающееся государство имеет эквивалентное право вести «оборонительную» войну, когда в него вторгаются агенты другого государства. Из этого также следует, что другие страны могут вмешиваться в конфликт от имени «обороняющегося» государства, поскольку это будет эквивалентом «полицейского вмешательства».
«Но „агрессия“ имеет смысл только на индивидуальном уровне Смита и Джонса, как и сам термин „полицейское вмешательство“, — продолжает Ротбард. — Эти термины не имеют никакого смысла на межгосударственном уровне».
Почему так? Ротбард недвусмысленно излагает свои рассуждения.
«Во-первых, мы видели, что правительства, вступая в войну, тем самым сами становятся агрессорами в отношении невинных мирных жителей; более того — они становятся массовыми убийцами. Правильная аналогия с индивидуальными действиями была бы следующей: Смит избивает Джонса, полиция бросается на помощь Джонсу, и, пытаясь задержать Смита, взрывает городской квартал и убивает тысячи людей или же открывает пулемётный огонь по невинной толпе. Это гораздо более точная аналогия, поскольку именно так поступает воюющее правительство, и в двадцатом веке оно начало делать это в монументальных масштабах. Но любой орган полиции, который ведёт себя подобным образом, сам становится преступным агрессором, причём зачастую в гораздо большей степени, чем первоначальный Смит, который всё это начал».
Ротбард утверждает, что даже если принять аналогию Смита и Джонса, у сторонников «оборонительных» войн не будет никаких аргументов. Сама аналогия, к которой они апеллируют, чтобы обосновать свою позицию, на самом деле её подрывает!
«Но у аналогии с индивидуальной агрессией есть ещё один существенный недостаток», — продолжает Ротбард, используя гипотетические «Граустаркианское» и «Белгравианское» государства для обоснования своей точки зрения.
«Когда Смит избивает Джонса или крадёт его имущество, мы можем определить Смита как агрессора, посягнувшего на личное или имущественное право своей жертвы. Но когда Граустаркианское государство вторгается на территорию Белгравианского государства, недопустимо аналогичным образом ссылаться на „агрессию“. Для либертарианца ни одно правительство не имеет справедливых притязаний на собственность или право „суверенитета“ в данной территориальной области. Поэтому притязания Белгравианского государства на свою территорию совершенно не похожи на притязания мистера Джонса на свою собственность (хотя последняя в ходе расследования тоже может оказаться незаконным результатом кражи). Ни одно государство не имеет законной собственности; вся его территория — результат какого-либо рода агрессии и насильственного завоевания».
Если убийство невинных для задержания агрессора не оправдано даже на уровне Смита и Джонса, где Джонс по крайней мере является законным владельцем своего тела, то оно a fortiori не оправдано на межгосударственном уровне, поскольку государства даже не являются законными владельцами «своей» территории.
Если бы государства убивали невинных, чтобы защитить свой народ от всех форм агрессии, это было бы уже достаточно плохо. Но в действительности «обороняющееся» государство убивает невинных, чтобы защитить свою собственную монополию на агрессию по отношению к другим потенциальным агрессорам.
«Следовательно, — заключает Ротбард, — вторжение Граустаркианского государства — это обязательно битва между двумя группами воров и агрессоров: единственная проблема в том, что с обеих сторон вред причиняется невинным мирным жителям».
Когда две мафии сражаются за территорию в городе, ни одна из них не является невинной «защитницей» и не заслуживает нашей поддержки. И я бы сказал, что единственная разница между мафией и государством заключается в том, что последнее воспринимается как легитимное.
3) Продвигайте внешнюю политику невмешательства
Америка имеет долгую историю невмешательства, и на то были веские причины. С интервенционизмом связано множество проблем.
Во-первых, когда правительство вмешивается в иностранный конфликт в интересах одной из сторон, миллионы налогоплательщиков вынуждены финансировать инициативу, с которой они глубоко не согласны. Возможно, они болеют за другую сторону, а возможно, просто не хотят участвовать в этом конфликте. Независимо от причин, по которым они выступают против помощи, суть в том, что их заставляют финансировать всё это против их воли.
Это просто несправедливо. Людей нельзя заставлять финансировать то, с чем они не согласны, — и особенно войны. Если лично вы хотите принять в этом участие, не стесняйтесь заплатить за это из своего собственного кармана. Но если вы хоть немного уважаете свободу своих соотечественников, вы будете уважать и их желание не участвовать в этом.
И если принудительный сбор денег не кажется вам слишком плохим, подумайте о том, на что эти деньги идут. Эти средства используются, помимо прочего, для убийства тысяч невинных мирных жителей. Таким образом, политики и бюрократы, способствующие этому финансированию, в буквальном смысле выступают в роли соучастников убийств.
Понимая всё это, тот факт, что иностранное вмешательство вообще рассматривается как приемлемый вариант, шокирует. В справедливом обществе этих политических деятелей будут привлекать к ответственности за содействие преступной деятельности, а не торговаться с ними по поводу бюджетных проблем и уж точно не хвалить.
Существуют и косвенные причины для того, чтобы выступать против вмешательства. Простая правда заключается в том, что когда мировые державы вмешиваются в локальный конфликт, это неизменно приводит к возникновению более опасной ситуации, которая может выйти из-под контроля. Как писал Ротбард в книге «К новой свободе», «если бы такого рода „коллективная безопасность“ действительно применялась в мировом масштабе и все „Уоллдавии“ мира ввязывались бы в каждый локальный конфликт и обостряли его, то каждая локальная перестрелка вскоре превращалась бы в общемировую бойню».
По всем этим причинам вмешательство в зарубежные войны должно быть исключено с самого начала.
Путь к миру
Можно ещё многое сказать как об этих конкретных конфликтах, так и о философских вопросах, связанных с войной в целом. Для тех, кто интересуется, на сайте antiwar.com представлен отличный анализ по этим вопросам. Также внимания заслуживают вот эти две статьи. Но, надеюсь, я сказал уже достаточно, чтобы по крайней мере изложить основные либертарианские аргументы против войны и иностранного вмешательства.
И это важнейший первый шаг.
Путь к миру лежит через принятие философии свободы и её правильное применение. Только когда мы это сделаем, мы наконец-то покончим с циклом несправедливого насилия и оставим позади страдания, смерть и разрушения, которые стали слишком привычными во всём мире.
