Почему программы психического здоровья подростков продолжают терпеть неудачу

Исследователи обеспечили подростков терапией. Их психическое здоровье ухудшилось.

Согласитесь, это казалось отличным способом помочь тревожным и депрессивным подросткам.

Исследователи из Австралии распределили более 1 000 подростков в один из двух классов: в обычный класс средней школы либо в класс, где обучали навыкам направления психотерапии, называемой диалектической бихевиоральная терапией (ДБТ). Спустя восемь недель исследователи планировали определить, насколько улучшилось психическое здоровье подростков, прошедших курс ДБТ.

Терапия опиралась на серьёзные научные данные: ДБТ включает в себя некоторые классические методы терапии, такие как когнитивная переоценка или рефрейминг негативных событий в более позитивном ключе, а также более авангардные методы, такие как осознанность, практика пребывания в настоящем моменте. Доказано, что обе эти методики помогают облегчить психологические проблемы.

Специальная программа ДБТ для подростков также охватывала ряд стратегий преодоления психических расстройств и жизненных навыков, которые также коррелируют со здоровьем и счастьем. Сначала студентов неделю учили обращать внимание на то, что они обычно не замечают, например, на закат. На следующей неделе им советовали больше спать, правильно питаться и заниматься спортом. Их учили принимать неприятные вещи, которые они не могут изменить, а также отвлекаться от негативных эмоций и просить о том, в чём они нуждаются. «Мы действительно старались сделать акцент на том, как можно применить некоторые из этих вещей к тому, что уже происходит в вашей повседневной жизни», — сказала мне психолог из Сиднейского университета и ведущий автор исследования Лорен Харви.

Однако произошло совсем не то, что предсказывали Харви и её соавторы. Оказалось, что терапия сделала детям только хуже. Сразу после начала занятий у испытуемых из терапевтической группы ухудшились отношения с родителями, усилились депрессия и тревожность. Они также начали хуже справляться со своими эмоциями, хуже их осознавать и отмечать более низкое качество жизни по сравнению с контрольной группой.

Большинство этих негативных эффектов исчезло через несколько месяцев, но даже через полгода терапевтическая группа всё ещё отмечала ухудшившиеся отношения с родителями.

В общем, результаты оказались неутешительны. Терапия должна облегчать депрессию, а не усугублять её. (И, на всякий случай поясню, что, хотя и обидно, что терапевтическая программа не сработала, похвально, что Харви и её коллеги провели объективный анализ и опубликовали отрицательные результаты.)

Однако для людей, изучающих методы лечения психического здоровья подростков, эти выводы — часть привычной картины. Всевозможные так называемые универсальные программы, в рамках которых взрослые внушают большой группе подростков «здоровые» идеи, не увенчались успехом. В прошлом году исследование, охватившее тысячи британских детей, прошедших программу развития осознанности, показало, что в итоге их показатели депрессии и самочувствия были равны контрольной группе. Программа когнитивно-поведенческой терапии для подростков дала столь же печальные результаты — она оказалась не лучше, чем обычная учебная работа.

Проект D.A.R.E. (Drug Abuse Resistance Education Program — Обучающая программа по сопротивлению употреблению наркотиков — п. п.), в рамках которого с 90-х по начало 2000-х годов множество учеников начальных школ учили 10 различным уличным названиям героина, также не принесла особых результатов. (С тех пор она была переработана.) Повальное увлечение повышением самооценки в 80-х годах также не принесло особых результатов, а более поздние исследования поставили под сомнение, что высокая самооценка вообще полезна. Программы для старшеклассников по борьбе с буллингом, похоже, лишь усиливают буллинг.

Читая эти результаты, ненавистники школьных собраний старшей школы могут затрястись от злорадства. Однако постоянный провал подобных программ вызывает тревогу, поскольку психическое здоровье подростков сегодня считается кризисной ситуацией, которая пока не поддаётся даже тщательно продуманным решениям. С 2007 по 2016 годы число обращений в детские отделения неотложной помощи по поводу психических расстройств выросло на 60%. В 2021 году большинство девочек-подростков (57%) испытывали «постоянную грусть или безнадёжность» — по сравнению с 36% в 2011 году. Среди мальчиков-подростков этот показатель равен тоже неутешительным 29%. По данным Центров по контролю и профилактике заболеваний США, почти треть девочек-подростков задумывалась о самоубийстве. (Хотя закрытие школ, вероятно, и не пошло им на пользу, эти цифры начали расти ещё до начала пандемии коронавируса). С детьми не всё в порядке, и, как ни обидно, мы не знаем, как им помочь. Кажется, что мы должны просто усадить подростков и рассказать им, как стать счастливее. Но, похоже, что это не работает, а иногда даже приводит к обратному результату.

Подобные программы, как правило, терпят неудачу по разным причинам. В случае с австралийским исследованием подростки не соглашались на участие в программе, их на него записывали, класс за классом. Но, как сказали мне эксперты, подростки не любят, когда взрослые указывают им, как думать или что делать, даже если это может пойти им на пользу. Австралийским детям поручили практиковать упражнения ДБТ дома. И у тех, кто их делал, результаты были лучше, но занимались хотя бы раз в неделю лишь около трети детей. Это можно считать низким показателем, но разве кому-то нравится выполнять «домашние задания по психотерапии»? Особенно когда есть, ну, обычная домашняя работа? «Это просто ещё одна вещь, которую от них начали требовать и просить выполнить без учёта их мнения», — так выразилась психолог из Северо-Западного университета Джессика Шлейдер.

Более того, сложные, связанные с психотерапией понятия могут смутить подростков — средний возраст детей, участвовавших в исследовании ДБТ, составлял всего 13,5 лет. И для того чтобы сделать программу привлекательной для такого количества детей, преподавателям, возможно, пришлось упрощать ДБТ до того уровня, когда она перестала быть полезной подросткам. «Это всё равно что дать кому-то пару доз антибиотика при серьёзном заболевании в попытке предотвратить его распространение на уровне популяции. В этом интуитивно нет смысла», — сказала мне Шлейдер.

Это подводит нас к ещё одной проблеме, связанной с универсальностью программ. Многие терапевты назначают ДБТ для помощи людям, страдающим от суицидальных мыслей и самоповреждения, на срок в несколько месяцев интенсивного индивидуального лечения. Но подростки, участвовавшие в этом исследовании, в среднем не страдали клинической депрессией или тревогой. Многие из них были обычными, счастливыми детьми. Возможно, что, обучая детей замечать свои негативные мысли, программа непроизвольно их усиливала.

«Возможно, думать о том, насколько вам тревожно или больно, — не самая лучшая идея, — говорит профессор психологии Государственного университета Сан-Диего и автор книги «Поколения» Джин Твендж. — Возможно, мы берём людей, у которых всё в порядке, и пытаемся научить их техникам, которые на самом деле лишь привлекают внимание к их трудностям».

Остаётся вопрос о том, почему испортились отношения между детьми, прошедшими курс ДБТ, и их родителями — и остались таковыми даже спустя несколько месяцев. Автор исследования Харви считает, что тот факт, что программа не предполагала участия родителей, мог создать своего рода разрыв между родителями и их детьми. Возможно, дети научились более настойчиво отстаивать свои интересы, но если родители не понимали, откуда это исходит, то в семье могла возникнуть напряжённость.

Конечно, нам едва ли угрожает риск того, что американские государственные школы начнут применять методы лечения психических расстройств к девятиклассникам без согласия их родителей. Школьные советы едва могут договориться о том, какие книги разрешить, поэтому я не думаю, что обязательная терапия замаячит перед нами в ближайшее время. (Многие американские школы включают в свои учебные планы «социально-эмоциональное обучение», но оно отличается от программ, упомянутых в любом из перечисленных исследований.)

Тем не менее, бесполезных программ, направленных на то, чтобы сделать подростков «лучше», было немало. И было бы отлично, если бы что-то вроде Большой системы осознанности сработало. Шлейдер считает, что вместо того, чтобы подвергать терапевтическому воздействию целые классы детей, лечение психических расстройств должно быть доступно детям тогда, когда они чувствуют, что нуждаются в нём, а не только на пятом уроке. (Она разработала несколько мероприятий в этом направлении.) Во многих штатах подростки не могут получить никакой психиатрической помощи без согласия родителей. «Для подростков, которые не готовы обратиться к своим родителям, это попросту означает, что они оставлены на произвол судьбы, — говорит Шлейдер. — К сожалению, согласно нашим исследованиям, таких подростков примерно треть». У большинства подростков нет собственных денег или страховки; многие не смогли бы доехать до кабинета психотерапевта, даже если бы захотели. Поэтому они обращаются к социальным сетям, что может способствовать ухудшению их психического здоровья.

Избитый итог всех этих неудачных экспериментов, от заезженного D.A.R.E. до модной осознанности, таков: нельзя изменить людей, которые не готовы к этому. Подростки могут принимать неверные решения, но они умны и на каком-то уровне знают себя. Для преодоления кризиса психического здоровья подростков может потребоваться то, с чем взрослым бывает сложно согласиться: вера в то, что подростки сами поймут, когда им нужна помощь. Возможно, терапию нужно сделать доступной, но не обязательной. У подростков и так много обязанностей.