Крах апартеида в Южной Африке повлёк за собой рост надежды на светлое будущее. Но Африканский национальный конгресс, партия, освободившая чернокожее большинство от угнетения, погрузила страну в болото коррупции, неэффективного управления и отчаяния. Тем не менее, некоторые пытаются изменить ситуацию.
Каждый раз, когда парламентарий Сививе Гварубе идёт на работу, её вновь охватывает гнев. Это происходит, когда она поднимает взор на коринфские капители на вершинах белых неоклассических колонн, обрамляющих великолепный фасад здания парламента ЮАР в самом сердце Кейптауна. Для Сививе Гварубе это здание — символ неудач её страны. Оно было возведено как свидетельство британского колониального господства, а после стало символом мрачной эпохи апартеида и наконец превратилось в луч надежды, когда в 1994 году в него въехали первые демократически избранные представители всех этнических групп Южной Африки.
Глава фракции Демократического альянса (ДА), крупнейшей оппозиционной партии страны, сквозь разбитые окна смотрит на небо над мысом Доброй Надежды. Её обзор не закрывает крыша — её нет. В воздухе всё ещё висит зловоние копоти от двухдневного пожара, охватившего здание в январе 2022 года. Перед портиком лежат мешки с песком, а со стен слезает штукатурка. С флагштока свисает южноафриканский флаг.
Прохладным июльским утром 34-летняя женщина в рыжевато-коричневом пальто, наброшенном поверх платья, направляется к своему офису в неповрёжденной административной части комплекса. Здесь тихо — лишь цоканье её сапог на высоких каблуках по брусчатке эхом отражается от стен. «Прошло более полутора лет, — говорит она, качая головой, — а они до сих пор даже не убрали обломки».
Три десятилетия неумелого управления
Прошло три десятилетия с момента краха апартеида и широко известного установления демократии в Южной Африке. Три десятилетия с тех пор, как Нельсон Мандела воплотил в жизнь мечту о «радужной нации», в которой люди с любым цветом кожи должны жить вместе в процветании. Однако сейчас Гварубе оказалась у руин этой мечты. «Страна разрушается колоссальными темпами».
Южная Африка — самая развитая экономика на континенте, страна, которая в XX веке не чуждалась сравнений с Европой. Но теперь, после десятилетий экономических ошибок и политической некомпетентности, она оказалась на краю пропасти. Гварубе говорит, что причины коллапса найти несложно. «В основе всех наших проблем лежит государственное управление. В Южной Африке оно разрушено».
Сейчас Гварубе сидит в своём кабинете, отделанном деревянными панелями, а на стене за её спиной висит портрет Нельсона Манделы. В книжном шкафу расставлены тома прошлых парламентских дебатов в кожаном переплёте. Гварубе говорит, что сейчас большинство представителей Африканского национального конгресса (АНК) (партии, которая освободила страну и сейчас имеет абсолютное большинство в парламенте) мало заботят нужды избравшего их народа. Более того, многие из них мало понимают, как работает парламент, и даже не знают, что на самом деле означает разделение властей. «Одна жадность и коррупция», — говорит она.
Неудачи правящей элиты ввергли Южную Африку в тяжелейший политический и экономический кризис. По данным Всемирного банка, шесть из десяти молодых южноафриканцев безработные, а более половины из 60 миллионов жителей страны живут в бедности. Более того, уровень убийств в Южной Африке — один из самых высоких в мире: около 25 000 случаев в год. Со времён апартеида насильственная смерть постигла более полумилиона человек.
В 2021-2022 финансовом году генеральный аудитор обнаружил, что 219 из 257 муниципалитетов страны не смогли успешно пройти аудиторскую проверку. Во многих городах и муниципалитетах инфраструктура, администрация, система образования, система здравоохранения, канализация и сбор мусора находятся на низком уровне или полностью не функционируют. Во многих местах не ходят даже поезда, в то время как некоторые регионы вынуждены днями обходиться без водопроводной воды.
Независимая расследовательная комиссия недавно раскрыла масштабы того, как госслужащие систематически грабили и доводили до банкротства государственные компании и учреждения: от флагманской авиакомпании SAA и государственной вещательной компании SABC до национальной почтовой службы. До сих пор в ходе финальной апелляции не был осуждён ни один высокопоставленный политик. Несмотря на неоднократные обещания принять меры, президент Сирил Рамафоса так и не решился ничего сделать — вероятно, из опасений, что клептократы из его собственной партии вытеснят его с поста.
Кража денег у населения
Особенно крупный ущерб от воровства, саботажа, некомпетентности и неэффективного управления был нанесён железнодорожному оператору страны Transnet и общенациональной энергетической компании Eskom. В отдельных местах электричество иногда отсутствует по 12 часов, а ночью в непроглядную тьму погружаются и крупные города. По оценкам Резервного банка ЮАР, такие перебои обходятся экономике страны в сумму, эквивалентную почти 45 миллионам евро в день.
В наши дни в Южной Африке распространена шутка о том, в чём разница между Титаником и ЮАР. Ответ: когда Титаник тонул, на нём хотя бы горел свет.
Правительство долгое время относилось к Eskom как к удобному и плодородному источнику легкодоступной наживы. По словам бывшего генерального директора компании, министры были частью картеля, который грабил казну предприятия. Руководитель надеялся, что ему удастся спасти Eskom, но в итоге был вынужден уйти в отставку. Он также с чудом пережил покушение в виде отравления. Гварубе говорит, что недавно её партия ходатайствовала о создании парламентской комиссии для расследования того, что произошло с Eskom. «Представители АНК проголосовали против», — говорит она.
По оценкам лидера фракции ДА, с момента пожара в начале 2022 года законодательный орган фактически работает лишь на 20%. Но, добавляет она с горечью в голосе, АНК всё равно не заинтересован в функционирующем парламенте. «В таком случае он перестанет быть местом для отдыха и пристанищем людей, укравших деньги у населения».
Чтобы изменить курс страны, в августе партия Гварубе вместе с шестью другими партиями сформировала «Пакт полёта на Луну» (Moonshot Pact) (его название обозначает крайне амбициозные цели, заключённые в документе — п.п.). Цель альянса — добиться того, чтобы на выборах в следующем году АНК впервые после краха апартеида потеряла абсолютное большинство. Многие южноафриканцы опасаются, что ещё один законодательный период под руководством этой партии сделает коллапс страны необратимым.
В феврале Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), важнейший международный институт по борьбе с нелегальными денежными потоками, включила Южную Африку в «серый список». Её поставили в один ряд с такими несостоявшимися государствами, как Южный Судан и Гаити.
Как же всё могло стать настолько плохо? Поиск ответов ведёт к торговым столицам и политическим центрам страны. Он ведёт к обветшалым железнодорожным линиям, равнодушным чиновникам и запущенным городским кварталам. И к людям, которые, несмотря на все препятствия, продолжают искать пути выхода из кризиса.
Падение АНК
В Сент-Джеймсе, живописном приморском пригороде Кейптауна, 64 ступеньки ведут к викторианскому дому с аллеи, называемой Лестницей Иакова. На самом верху у садовой калитки ждёт седобородый мужчина. Хорст Кляйншмидт собрал обширный частный архив по новейшей истории Южной Африки. Ему почти нет равных в способности проследить неблагополучный путь, которому следовала АНК.
Южноафриканец с немецко-намибийскими корнями Кляйншмидт собрал тысячи документов, подробно описывающих борьбу с апартеидом — кампанию, которая началась в начале 1960-х годов под руководством военного крыла АНК. Кляйншмидт в то время был студентом и участником движения сопротивления и присоединился к этой борьбе. Его преследовали и сажали в тюрьму, а затем он бежал в Лондон, где возглавил фонд юридической помощи заключённым активистам.
В 1994 году режим господства белых рухнул. Это позволило Кляйншмидту вернуться на родину, где в 2000 году он стал генеральным директором по рыболовству в Министерстве охраны окружающей среды. Его целью было справедливое распределение квот на вылов рыбы — но вскоре он столкнулся с массовым сопротивлением со стороны преступных картелей, в которые были вовлечены и функционеры АНК. «Внезапно они стали называть меня уже не товарищ Хорст, а господин Кляйншмидт». Его имя оказалось в расстрельном списке, и однажды его даже взяли в заложники. В 2005 году в знак протеста он ушёл в отставку.
Сейчас Кляйншмидту 77 лет. Он говорит, что часто задаётся вопросом о том, что заставило его почтенных товарищей по борьбе с апартеидом превратиться в таких ужасных политиков. Над его рабочим столом висит фотография 1990 года, на которой он изображён вместе с Нельсоном Манделой и его женой Винни — иконами южноафриканской борьбы за свободу. Это фотография со времён тех лет перемен. «Всё пошло совсем не так, как должно было, — говорит он. — Теперь мы каждый день наблюдаем за тем, как правящая элита лжёт, ворует и занимается мошенничеством».
Но моральный упадок, говорит Кляйншмидт, начался гораздо раньше. По его словам, даже во время сопротивления не все участники были настолько бескорыстными, какими пытались казаться впоследствии. Они воровали деньги, выделяемые на помощь, плели интриги и ликвидировали подозреваемых в шпионаже участников сопротивления. По словам Кляйншмидта, некоторые преступные проступки превозносились как акты героизма.
Даже Нельсон Мандела не отворачивался от возможностей получения личной выгоды. «В 1990 году он позвонил мне в Лондон и попросил 60 000 долларов из нашего фонда помощи в связи с уголовным преследованием его жены, — Винни Мадикизела-Мандела обвиняли в похищении человека и подозревали в убийстве. — Я отказал, поскольку мы поддерживали только жертв режима апартеида».
Во время пребывания Манделы у власти высшие должностные лица АНК начали обогащаться без ограничений. Они следовали девизу: «Теперь наше время есть». «Они не испытывали никаких угрызений совести. Они считали это своей наградой в борьбе за свободу», — говорит Кляйншмидт. Под руководством президента Джейкоба Зумы, с 2009 по 2018 год, новая властная элита вела себя особенно нагло. В это время в обиход вошёл термин «захват государства», обозначающий систематическую коррупцию, при которой узкие группы интересов берут под контроль государственные функции ради личной выгоды.
Партия Манделы захватывает государство
Вывод Кляйншмидта после 30 лет правления АНК таков: «Партия прогнила до основания и больше не поддаётся реформированию. Нам нужно начать всё с нуля, иначе наша страна погрязнет в болоте». Однако партия всё ещё продолжает пользоваться «бонусом освободителей» среди чернокожего большинства страны. По всей стране проходят протесты (только в прошлом году служба данных Municipal IQ зарегистрировала 193 таких акций) — но ничего похожего на народное восстание до сих пор не было, говорит Кляйншмидт. «Большинство людей просто не знает другого политического руководства и никогда бы не проголосовало за белых оппозиционных политиков».
В социальных сетях аппарат власти АНК теперь называют какистократией — правительством наименее компетентных. Эта некомпетентность уже давно просочилась с самого верха на самые низкие административные уровни и, в конечном итоге, охватила всю страну. Генеральный секретарь АНК Фикиле Мбалула даже недавно признал, что «если не решить некоторые проблемы, то мы превратимся в несостоявшееся государство». Он также добавил, что Южная Африка сталкивается с высоким уровнем коррупции. Ни он, ни другие высокопоставленные представители АНК не ответили на неоднократные просьбы Der Spiegel о комментарии.
Летта прекрасно знает, что вредит обществу. Он также понимает, что люди в ярости от ему подобных и что он — часть проблемы, из-за которой они вынуждены каждое утро добираться на работу на дорогих микроавтобусах. «Но а что ещё мне делать?» — говорит 45-летний мужчина, живущих в лагере сквоттеров. Это трущобы, состоящие из деревянных хижин и навесов из гофрированного металла, которые можно встретить по всей стране. Последний раз он работал на стройке в 2008 году. Сейчас Летта и его спутница грабят железнодорожные станции — или по крайней мере то, что от них осталось.
Он одет в рваные брюки и шерстяную шапку и стоит на одной из двух платформ станции Джеппе из сети пригородных поездов в самом сердце Йоханнесбурга. Всего несколько лет назад здание было отремонтировано и окрашено в приятные оттенки серого и голубого. Сегодня оно представляет собой не что иное, как руины. Здесь воняет мочой, а вдоль платформ тянутся длинные траншеи. «Мародёры разбивают бетон кирками, чтобы добраться до подземных кабелей», — говорит Летта. Он утверждает, что он лишь собирает остатки.
Примерно половина всех железнодорожных линий в странах Африки к югу от Сахары находится в ЮАР. Но поезда больше не ходят регулярно, если ходят вообще.
Украденная инфраструктура
Кроме того, как сообщает отвечающая за железнодорожное сообщение в стране государственная компания Transnet, в 2021-2022 финансовом году было украдено около 1 500 километров медного кабеля. Воровство инфраструктуры стало прибыльной статьёй дохода для организованной преступности. Причём её цель — не только высоковольтные линии, принадлежащие железной дороге. Банды выкапывают силовые кабели в тауншипах и вытаскивают их из земли с помощью пикапов. За тот же финансовый год энергетическая компания Йоханнесбурга зарегистрировала более 2 тысяч подобных случаев. Медную проводку воруют даже из больниц — вероятно, она предназначена для продажи за границей.
В настоящее время Южная Африка экспортирует больше меди, чем производят её шахты.
За стенами вдоль железнодорожных путей в Джеппестауне в небо устремляется внушительный горизонт Йоханнесбурга — построенной на золоте метрополии, где горнодобывающие магнаты когда-то жили в огромных дворцах. Сегодня многие районы центра города мало чем отличаются от трущоб. Роскошные фасады в стиле ар-деко рушатся, а бездомные живут в заброшенных офисах и небоскребах и готовят пищу на открытом огне. На прошлой неделе сильный пожар охватил одно из этих незаконно занятых зданий — в результате погибло более 70 человек.
Ночью многие районы города погружаются в кромешную тьму. Это результат повсеместного отключения электричества и того, что со всех уличных фонарей на основных магистралях скрутили все ценные детали. Сотни поездов неподвижно стоят у железнодорожной станции и ржавеют. Железнодорожное сообщение в городе вышло из строя.
Страх перед преступностью и насилием стал повсеместным. Те, кто может себе это позволить, перебрались из города в богатые пригороды и поселились в домах, окружённых высокими стенами и электрическими заборами.
Летта перелезает через столб светофора, который был спилен на улице выше, очищен от внутренних частей и брошен на железнодорожных путях. Он идёт вдоль железнодорожного полотна в поисках металла, который потом можно продать торговцу металлоломом за несколько рэндов. Но его здесь осталось не так уж много. Окна, двери, водопроводные краны, плитка, панели крыш, знаки, сигнальные столбы, переключатели, воздушные силовые кабели, изоляторы, подъёмники: всё это было выпотрошено.
«Из-за коронавируса всё стало ещё хуже, — говорит Летта. — У людей не было денег, и им пришлось прибегнуть к мародёрству». Он стоит рядом с небольшим деревом, пробившим себе путь сквозь асфальт платформы. «Полиции, — говорит он, — наплевать. Она ничего не охраняет». Затем он забирается обратно на железнодорожное полотно, где находит кусок погнутого ограждения.
«9910. Это был поезд, на котором я каждый день ездил на работу. Последний раз он ходил шесть лет назад», — с отвращением говорит стареющий чернокожий мужчина, проходя мимо входа на станцию. Он язвительно добавляет: «Раньше, когда белые были у руля, у нас была работа, и жизнь была лучше».
В это трудно поверить: 60-летний чернокожий мужчина, которого полжизни угнетали и эксплуатировали, скучает по эпохе апартеида?
Частная промышленность страдает от плохой инфраструктуры
«Автомобильные и железные дороги, — говорит Мартина Бине, — это наша самая большая проблема». 48-летняя женщина шагает по одному из современных производственных цехов, где около 3,5 тысяч сотрудников компании Volkswagen собирают модели Polo и Polo Vivo. Бине возглавляет крупнейший завод VW в Африке, расположенный здесь, в Эйтенхаге. За последние семь десятилетий он произвёл более 4 миллионов автомобилей. Завод расположен неподалёку от города Гебеха, ранее известного как Порт-Элизабет, — региона, который является сердцем южноафриканской автомобильной промышленности. Наряду с Volkswagen, который на сегодняшний день является крупнейшим работодателем, здесь также открыли свои предприятия Isuzu, завод по производству двигателей Ford и 47 компаний, занимающихся поставками продукции автомобильной отрасли.
BMW, Mercedes, Toyota и Nissan также собирают автомобили в ЮАР. Автомобильный сектор — второй по значимости экономический столп страны после горнодобывающей промышленности. Однако теперь всё идет не так, как должно. По словам Бине, из-за перебоев в подаче электроэнергии завод уже потерял восемь дней производства в этом году, что привело к недопроизводству примерно 4 тысяч автомобилей. Между тем, железнодорожная сеть для грузовых перевозок находится в таком плохом состоянии, что компаниям стало трудно перевозить свою продукцию: от 40 до 50 тысяч автомобилей VW в год для местного рынка.
Как подсчитали исследователи из Стелленбосского университета, в 2022 году общий ущерб, приченённый южноафриканским компаниям транспортными трудностями, составил сумму, эквивалентную 23 миллиардам евро.
Наблюдая за тем, как блестящие новые автомобили скользят по туннелю с неоновыми огнями, пока их проверяют на наличие дефектов покраски, Бине рассказывает, что недавно к ним с визитом пришёл глава железнодорожного оператора Transnet. Руководитель транспортной компании рассказал Бине, что защищать железнодорожные линии от вандализма и краж становится всё труднее и что сейчас в нерабочем состоянии из-за отсутствия запасных частей находится 17 из 23 купленных в Китае дизельных локомотивов.
В некоторых случаях частный сектор даже был вынужден взять на себя выполнение государственных задач, чтобы продолжать работу. В Йоханнесбурге страховые компании начали ремонтировать ямы на дорогах и даже наняли несколько пожарных подразделений, чтобы сократить выплаты за ущерб. В области Гебехи компании «взяли на баланс» повреждённые дороги, водопроводные трубы, подстанции, светофоры и в общей сложности 76 школ. Промышленные предприятия оказывают поддержку правоохранительным органам и предоставляют экстренную помощь при перебоях в подаче воды.
«Мы объединяем ноу-хау международных компаний для решения проблем города, — говорит глава местной торговой палаты. — В конечном итоге, нам было бы лучше, если бы политики вообще не вмешивались».
Но подобные частные инициативы постоянно блокировались. С 2018 года в Гебехе сменилось 10 мэров — и Мартина Бине может пересчитать их всех по пальцам.
Партийные функционеры, а не эксперты
На следующий день заместитель последнего городского смотрителя из этой мрачной серии спешит в мэрию. Мкухсели Джек (которого все называют просто Хуста) приехал только для того, чтобы кратко поприветствовать своего преемника. Он был вынужден уйти лишь после восьми месяцев работы, потому что распалась хрупкая коалиция, в которую входила его партия. «Они меня выгнали, потому что мы хотели разрушить их коррупционные сети», — говорит он.
Благодаря автомобильной промышленности промышленный регион, окружающий Гебеху, относительно процветает, а на побережье образуется новая особая экономическая зона с глубоководным портом. Вскоре Хуста стоит рядом с маяком на самой высокой точке города. Внизу расположен старый порт, где тысячи автомобилей ожидают отправки. «Учитывая наш экономический потенциал, мы действительно должны неплохо жить», — говорит он. Однако центр города находится в упадке: здания в аварийном состоянии, офисы пустуют, на улицах горы мусора, открытые коллекторы, повсюду ямы и наркоманы, которые колются и курят.
По его словам, преступный синдикат, состоящий из местных политиков, представителей городских властей, фирм и подставных компаний, систематически разворовывал бюджет. Система государственных службы пришла в упадок.
Он говорит, что самое большое препятствие на пути развития — это тот факт, что государство захвачено криминальными элементами. Вдобавок ко всему, АНК раздаёт политические должности исключительно партийным функционерам — «абсолютно не компетентным людям, которые хотят только обогатиться».
Тест на профпригодность, недавно проведённый в провинции Квазулу-Натал, похоже, подтверждает оценку Хуста. В этом регионе из 1 944 членов городских и муниципальных советов неграмотными оказались 298 человек — то есть 15%. Похоже, что проклятие, постигшее многие постколониальные страны Африки, теперь настигло и ЮАР. Это проклятие, в результате которого после обретения независимости политики, несмотря на полное отсутствие опыта и продуманных планов развития, взяли на себя управление — и в итоге довели свои страны до ручки. Чаще всего в качестве поучительной истории приводят некогда процветающую соседнюю страну Зимбабве, которую диктатор Роберт Мугабе и его однопартийное правительство превратили в богадельню.
В 2008 году успешный бизнесмен Хуста покинул АНК и два года назад основал собственную политическую партию. 65-летний мужчина не теряет оптимизма. «Южноафриканцы умеют преодолевать затяжные кризисы», — говорит он. Более того, он настаивает на том, что условия в его стране всё ещё лучше, чем в других странах континента: «Наше гражданское общество активно работает, у нас есть творческие молодые граждане, независимая судебная система, свободная пресса и сильные компании, которые могут конкурировать на мировой арене».
Лидеры в мировой статистике убийств
В том, что касается уровня убийств, Южная Африка уже входит в число мировых лидеров. Только в одной Западно-Капской провинции в 2021-2022 финансовом году было убито почти 4 тысячи человек.
Уильям Стивенс выглядит спокойным, стоя перед кирпичным полицейским участком в Маненберге. Каждый вечер, отправляясь на ночную смену, 53-летний сотрудник правоохранительных органов прощается со своей семьёй, как в последний раз. «Здесь может произойти всё что угодно», — говорит он.
Маненберг — один из самых напряжённых тауншипов в Кейптауне. Здесь 52 тысяч человек живут в нищете всего на трёх квадратных километрах. Это одно из тех поселений, где вооружённые банды терроризируют чернокожих и цветных жителей. По оценкам экспертов-криминалистов, только в Кейптауне такие банды насчитывают более чем 100 тысяч членов. Стивенс говорит, что за 11 лет работы в полиции ЮАР в Маненберге он научился справляться с массовым насилием, «хоть к нему никогда не привыкнешь».
Перед началом 12-часовой смены капитан инспектирует своё подразделение. 32 полицейских отдают ему честь, будто солдаты перед боем. За день до этого в Маненберге произошло 18 перестрелок.
«Идём искать оружие», — приказывает Стивенс. Десять полицейских машин медленно катятся по тауншипу, направляясь на похороны недавно убитого члена банды. Из-за отключения электричества заваленные мусором улицы погружены в темноту, туман окутывает те немногие уличные фонари, которые ещё работают. По словам Стивенса, в Маненберге за господство борются восемь банд. Они сражаются за оружие, наркотики, проституцию, плату за покровительство и другие источники дохода. Когда мимо проезжают полицейские машины, всё затихает.
«Стрельба», — неожиданно кричит женщина-полицейский, которая ведёт прослушку через свой мобильный телефон. Полицейская машина мчится сквозь темноту, под шинами хрустит стекло. Свистки предупреждают о приближении полицейских. Стрелок убегает, и офицерам удаётся арестовать только торговца героином. «Бандиты ждут, пока мы уедем, чтобы возобновить стрельбу», — говорит капитан Стивенс.
Сейчас вечер, 21:00. В сумерках шатаются люди в лохмотьях, в бреду от дешёвых наркотиков. Антиутопические сцены, подобные этой, повторяются в тауншипах по всей стране, в местах, где больше нет государства. Здесь даже машины скорой помощи подвергаются нападениям и грабежам.
Стивенс не думает, что ситуация когда-нибудь действительно изменится. Он говорит, что банды орудуют здесь уже несколько десятилетий. «И они будут здесь и в следующие десятилетия».
Разочарованность свободных от рождения
Аксолиле Нотивала ждёт у входа в собор Святого Георгия, расположенный сразу за пострадавшим от пожара зданием парламента. Он неслучайно выбрал для нашей встречи это историческое место: в сентябре 1989 года около 30 тысяч человек собрались перед этим неоготическим молитвенным домом на первый марш против апартеида, в котором приняли участие люди всех цветов кожи. «Сегодня мы снова оказались в той же ситуации, что и наши угнетённые родители. Только боремся мы не против несправедливого белого режима, а против правительства чернокожих».
Нотивала относится к так называемому «поколению свободных от рождения» — тем, кто слишком молод, чтобы испытать на себе тяготы апартеида. Этот 34-летний мужчина изучает политологию в открытом университете, но большую часть времени тратит на создание нового движения, призванного бросить вызов АНК. Его организация называется Rise Mzansi — соответственно народному названию ЮАР. Это одна из многочисленных гражданских организаций, выступающих за проведение радикальных реформ после 30 лет административных злоупотреблений.
«Мы живём в самом неравноправном обществе в мире, и разрыв становится всё шире и шире, — говорит Нотивала. — Оно стало ещё более неравноправным с тех пор, как у власти оказались АНК. Освободители? Не смешите меня!» Активист в ярости от коррумпированных наследников Нельсона Манделы. Он также больше не считает героя страны особенно уважаемым человеком. «Его романтизируют и поклоняются ему как святому, но молодые южноафриканцы больше не верят в него». По его словам, Мандела не смог добиться настоящих перемен, поскольку существующие структуры власти остались на месте. «Он хотел примирения, но забыл о социальной справедливости. В итоге богатые белые вышли сухими из воды, а большинство чернокожих остались нищими».
На футболке, которую Нотивала надел под куртку-бомбер, красуется девиз его движения: «2024 — ЭТО НАШ 1994». Это год окончания апартеида и год следующих парламентских выборов. Нотивала надеется, что после трёх потерянных десятилетий АНК наконец потеряет абсолютное большинство. Слова активиста эхом отражаются от стен внутри собора: «Возможно, это наш последний шанс уничтожить структуры апартеида».
