Как государственные регуляции уничтожили Credit Suisse

Недавно Credit Suisse, один из пятидесяти крупнейших банков в мире, присоединился к длинному списку западных банков, которые за последние два десятилетия были спасены на грани краха и впоследствии приобретены более крупными финансовыми учреждениями.

После того, как заявления председателя Национального банка Саудовской Аравии вызвали исчезновение почти трети рыночной капитализации мегабанка, Национальный банк Швейцарии (ШНБ) объявил о создании нового механизма для предварительного усиления ликвидности Credit Suisse (то есть спасения банка для предотвращения полноценного финансового кризиса).

За этим в выходные последовало объявление о намерении UBS приобрести этот банк со значительной скидкой и при полной поддержке ШНБ, в то время как по облигациям на 15 миллиардов долларов будет объявлен дефолт.

В разгар паники гендиректор Credit Suisse Ульрих Кёрнер сделал всего одно публичное заявление о состоянии компании:

Наш капитал, наша ликвидность очень и очень сильны, — сказал он, — Мы выполняем и перевыполняем фактически все нормативные требования.

Пожалуй, это было одним из единственных фактических заявлений, появившихся в мировых финансовых медиа во время хаоса и на фоне шквала заявлений мейнстримных аналитиков, умоляющих спасти Credit Suisse и при этом утверждающих, что его спасение не будет представлять никакой угрозы финансовой системе.

Несмотря на свою репутацию «налогового рая», швейцарская банковская индустрия — это один из самых регулируемых финансовых секторов на Земле с бесчисленными требованиями во имя защиты платёжеспособности финансовой системы, которым Credit Suisse покорно подчинялся.

Однако банк потерпел полный крах, доказав, что эти регуляции в лучшем случае были бесполезны, а в худшем — непосредственно ответственными за его неприятности.

Обычный подозреваемый

Как и в каждом финансовом кризисе, центральный банк создаёт предпосылки для краха, создавая нерациональные экономические условия в виде искусственного роста, подпитываемого резким увеличением денежной массы.

Почти 15-летнее подавление процентной ставки ШНБ напрямую снизило доходность активов с фиксированным доходом, составляющих значительную часть портфеля каждого банка, что значительно уменьшило прибыльность швейцарского банковского сектора.

Что ещё более важно, вмешательство ШНБ в рынок привело к различным финансовым противоречиям, таким как 50-летние государственные облигации с отрицательной доходностью, 0-процентные необеспеченные корпоративные облигации и почти 0-процентные ипотеки.

Это неэффективное инвестирование никогда бы не появилось без вмешательства ШНБ, но после многих лет политика низкой процентной ставки, нулевой процентной ставки и отрицательной процентной ставки привела к тому, что швейцарские рынки устанавливают ставки на самом низком уровне за последние пять тысяч лет, что является верным путём к провалу.

Пока доходность активов Credit Suisse продолжала снижаться в условиях ситуации с пониженными ставками, уязвимость его портфеля перед повышением процентных ставок начала расти.

Любой, кто обладает каплей здравого смысла, сомневался бы в устойчивости поддержания такой низкой процентной ставки в течение такого долгого времени, но государственные чиновники как всегда оправдывали свою блажь с помощью запутанной академической догмы.

Вредные регуляции

Крах Credit Suisse ещё раз подчёркивает провал финансовых регуляторов, лишь усугубляющих уязвимое положение частных финансовых институтов как посредников в цикле деловой активности.

Однотипные регуляции, вводимые с целью стабилизировать финансовую индустрию при помощи произвольных требований к капиталу, неизменно имеют противоположный эффект, поскольку инвестиционные позиции диктуют неизбираемые бюрократы, а не менеджеры финансовых институтов, самостоятельно оценивающие сигналы рынка.

Распределение активов на основе принуждений и указов вместо цен на свободном рынке приводит к значительным растратам и неэффективным инвестициям, при этом заставляя финансовые учреждения добиваться желаемых инвестиций при помощи чёрного рынка.

Этот феномен стал известен в 2008 году, когда первые Базельские соглашения подтолкнули банки к ипотечным ценным бумагам с, казалось бы, низким риском и к внебалансовому левериджу.

То же происходило и на протяжении этого цикла, ведь банки вроде Credit Suisse были вынуждены держать значительные объёмы низкодоходных активов ради сокращения системного риска.

Вместо того чтобы защитить мегабанк, регуляторы, по сути, гарантировали его провал после роста процентной ставки, который в конце концов произошёл.

Рост превращается в крах

В то время как низкая мировая инфляция потребительских цен (ИПЦ) послужила укрытием для активов ШНБ, недавний рост показателей швейцарской ИПЦ побудил его увеличить процентную ставку и сократить свой баланс во второй четверти 2022 года.

Сейчас, когда процентная ставка едва поднялась выше 0% по сравнению с прошлым отрицательным уровнем меньше чем за год, экономический рост указывает на неизбежную рецессию, а второй по величине банк страны только что попросил у центрального банка спасения. Для любого сторонника австрийской школы экономики это является ещё одним примером в списке бесчисленных циклов деловой активности, доказавших справедливость австрийской теории в их отношении:

1. Швейцарское государство и ШНБ вмешались в экономику во имя процветания;

2. Их вмешательство раздуло пузырь неэффективных инвестиций в низкодоходные активы;

3. Их попытки замедлить последующий рост цен, при этом не вызывая рецессии, оказались тщетными, пузырь лопнул, и возведённый ими иллюзорный карточный домик рухнул прямо у них на глазах.

Заключение

Роспуск Credit Suisse — это ещё далеко не конец финансового кризиса этого цикла, поскольку политика низкой протестной ставки применялась не только в Швейцарии, но также во меногих странах Европы и в Японии.

Другие «слишком большие для провала» мегабанки, скорее всего, ждёт та же судьба, что и Credit Suisse, подталкивающая центральные банки к вмешательству, чтобы обеспечить моральный риск, достаточный для того, чтобы запустить очередной искусственный рост.

Верные предсказания австрийской школы экономики (Множество. Верных. Предсказаний) так и будут конфликтовать с невежеством кейнсианских экономистов и государственных чиновников, пока они отказываются от либерализации в пользу регуляций и вмешательства.