В этой главе книги «Человек, экономика и государство» Мюррей Ротбард объясняет, как налоги, государственные расходы и бюрократы, потребляющие производственные ресурсы, нарушают экономический баланс.
В течение многих лет авторы, пишущие о финансах, находятся в поисках «нейтрального залога», то есть налоговой системы, которая сохранит свободный рынок в неприкосновенности.
Предмет этого поиска в целом несбыточен. Так, экономисты часто стремятся к единообразию налогов, чтобы каждый человек или, по крайней мере, все люди с одним уровнем дохода платили одинаковые налоги. Но, как мы уже видели из демонстрации Кэлхуна, это в принципе невозможно, поскольку сообщество неизбежно разделено на налогоплательщиков и потребителей налогов, о которых, конечно, нельзя сказать, что они вообще платят налоги. Цитируя проницательный анализ Кэлхуна:
И иначе быть не может; разве что то, что собрали с человека в качестве налогов, вернётся к нему в виде выплат — что сделает этот процесс абсолютно бесполезным и абсурдным.
Короче говоря, государственные бюрократы не платят налоги — они только потребляют налоговые поступления. Если частное лицо, зарабатывающее 10 000 долларов, платит 2 000 долларов налогов, то бюрократ, зарабатывающий 10 000 долларов, на самом деле не платит 2 000 долларов налогов; то, что он якобы это делает, — не более чем бухгалтерская фикция. На деле же он просто получает заработок 8 000 долларов и не платит никаких налогов.
Потребителями налогов становятся не только бюрократы, но и, в меньшей степени, другие частные лица. Предположим, например, что государство забирает 1 000 долларов налогов у людей, которые потратили бы эти деньги на драгоценности, и использует их для покупки бумаги для государственных учреждений. Это приводит к смещению спроса с драгоценностей на бумагу, падению стоимости драгоценностей и оттоку ресурсов из ювелирной промышленности; цены на бумагу же, наоборот, будут расти, а ресурсы — поступать в бумажную индустрию. В ювелирной индустрии доходы упадут, а в бумажной — вырастут.
Это, конечно, не означает, что ресурсы будут напрямую переходить от ювелирной индустрии — к бумажной. Скорее всего, ресурсы будут перемещаться между похожими по сфере и географически близкими индустриями и будут шаг за шагом перестраиваться из одной отрасли в другую.
Однако в результате бумажная индустрия в некоторой степени будет выгодополучателем государственного бюджета, налогового и расходного процесса государства. И не только она. Ведь новые деньги, полученные фирмами по производству бумаги, будут выплачены их поставщикам, первоначальным владельцам факторов производства и т. д., волнами отражаясь на экономике. С другой стороны, ювелирная индустрия, лишённая доходов, сократит свой спрос на факторы производства. Так нагрузка и выгоды налогово-расходного процесса распространяются по всей экономике, оказывая самое сильное воздействие на точки первого контакта — драгоценности и бумагу.
Таким образом, налогово-расходный процесс неизбежно исказит распределение факторов производства, виды производимых товаров и структуру доходов по сравнению с тем, какими бы они были на свободном рынке. Чем выше уровень налогообложения и расходов, то есть чем крупнее государственный бюджет, тем сильнее будет искажение.
Более того, чем крупнее бюджет в сравнении с рыночной активностью, тем больше нагрузка государства будет сказываться на экономике. Более крупная нагрузка означает, что всё больше и больше ресурсов общества принудительно направляется от производителей в карманы государства, тех, кто торгует с государством и тех, кто получает субсидии от государства.
Короче говоря, чем выше относительный уровень государства, тем меньше база производителей и крупнее «добыча» тех, кто экспроприирует производителей. Чем выше уровень государства, тем меньше ресурсов будет использоваться для удовлетворения желаний тех потребителей, которые внесли вклад в производство, и тем больше ресурсов будет использоваться для удовлетворения желаний ничего не производящих потребителей.
В среде экономистов ведётся много споров о том, как подходить к анализу налогообложения. Старомодные маршаллианцы настаивают на подходе «частичного равновесия», при котором рассматривается только один конкретный вид налога, изолированный от других, а затем анализируются его последствия; более модные сейчас вальрасовцы (одним из которых является покойный итальянский эксперт по государственным финансам Антонио де Вити де Марко) настаивают на том, что налоги нельзя рассматривать изолированно друг от друга и что их необходимо анализировать только в совокупности с тем, что государство делает со своими доходами.
При этом в обоих случаях игнорируется то, что было бы «австрийским» подходом, возьмись мы его развивать — то есть что обе процедуры в равной степени необходимы для полноценного анализа процедуры налогообложения. Короче говоря: можно проанализировать уровень налогово-расходной процедуры и её неизбежные распределительные и искажающие последствия, описанные выше; а затем в рамках этой совокупности налогов индивидуальные виды налогов затем можно проанализировать изолированно друг от друга. Не стоит упускать ни частичный, ни общий подходы.
Также было множество бесполезных споров о том, какая именно деятельность государства перегружает частный сектор: налогообложение или государственные расходы. На самом же деле их бесполезно разделять, поскольку это стадии одного процесса обременения и распределения.
Так, предположим, государство облагает налогом в один миллион долларов индустрию продажи бетельного ореха, чтобы купить бумагу для государственных учреждений. Ресурсы стоимостью один миллион долларов перейдут от бетеля к бумаге. Это происходит в две стадии в некоем двойном ударе по свободному рынку: сначала индустрию продажи бетеля делают беднее, отбирая у неё деньги; затем государство использует эти деньги, чтобы забрать бумагу у рынка для собственного использования, извлекая ресурсы на второй стадии. Обе стороны процесса обременительны. В некотором смысле индустрия продажи бетеля вынуждена платить за изъятие бумаги из общества; по крайней мере, на неё ложится непосредственная тяжесть оплаты. Однако, даже не рассматривая проблему «частичного равновесия» того, как эти налоги «перекладываются» индустрией продажи бетеля на чужие плечи и происходит ли это вообще, нам также стоит отметить, что расплачиваться приходится не только ей; потребители бумаги, безусловно, тоже платят, потому что цены на бумагу повышаются.
Этот процесс ещё легче проследить, если учесть, что происходит, когда налоги и государственные расходы не равны, т.е. когда они не просто являются сторонами одной монеты. В случае, когда налоги меньше государственных расходов (если пока исключить заимствования у населения), государство создаёт новые деньги. Здесь становится очевидно, что именно государственные расходы являются главной проблемой, поскольку на них и выкачивается больший объём ресурсов. Как мы позже увидим при рассмотрении бинарного вмешательства инфляции, создание новых денег тоже является формой налогообложения.
Но что насчёт того редкого случая, когда налогообложение превышает государственные расходы? Предположим, что избыток хранится в золотых резервах государства или что деньги ликвидируются с помощью дефляции. Например, у индустрии производства бетеля отобрали 1 000 000 долларов и лишь 600 000 из них потратили на бумагу. В этом случае наибольшее бремя ложится на налогоплательщиков, которые платят не только за изъятую бумагу, но и за накопленные или уничтоженные деньги. В то время как государство извлекает из экономики ресурсы стоимостью 600 000 долларов, индустрия производства бетеля теряет 1 000 000 долларов потенциальных ресурсов, и про эту потерю необходимо помнить при подсчёте бремени, наложенного государственным бюджетным процессом. Короче говоря, когда государственные расходы и доходы различаются, «фискальное бремя» общества можно очень приблизительно оценить по тому, какая из сумм окажется больше.
Поскольку налогообложение не может быть единообразным, в своём бюджетном налого-расходном процессе государство неизбежно принудительно забирает у Петра, чтобы отдать Полу (в «Пола», конечно, входит и оно само). Таким образом, помимо искажения распределения ресурсов бюджетный процесс перераспределяет доходы или, скорее, распределяет доходы. Ведь свободный рынок не распределяет доходы — там доходы естественно и плавно возникают из рыночных процессов производства и обмена. Поэтому любая концепция «распределения» как чего-то отдельного от производства и обмена может возникать только из-за государственного бинарного вмешательства.
Так, например, можно часто услышать, что свободный рынок максимизирует полезность ресурсов и удовлетворяет всех потребителей только «при условии определённого существующего распределения доходов». Но это распространённое заблуждение неверно: на свободном рынке нет никакого «предполагаемого распределения», отдельного от добровольной деятельности каждого человека по производству и обмену. Единственное условие на свободном рынке — это право собственности каждого человека на свою личность и ресурсы, которые он находит, производит, создаёт или получает при добровольном обмене своей продукции или в дар от их производителей.
Бинарное вмешательство государственного бюджета, напротив, нарушает это право собственности каждого человека на свою собственную продукцию и создаёт отдельный процесс и «проблему» распределения. Доходы и богатство больше не поступают исключительно от услуг, оказанных на свободном рынке; теперь они поступают к специальной привилегии, созданной государством, и от тех, кого государство специально обременяет.
Многие экономисты считают, что «свободный рынок» свободен только от тройного вмешательства; такое бинарное вмешательство, как налогообложение, не считается вмешательством в чистоту «свободного рынка». Экономисты чикагской школы во главе с Фрэнком Найтом особенно сведущи в разделении экономической деятельности человека и ограничении «рынка» узкими рамками. Так, они могут выступать за «свободный рынок» (потому что они против таких тройных вмешательств, как контроль цен), при этом поддерживая радикальные бинарные вмешательства в виде налогов и субсидий, чтобы «перераспределить» доходы, определяемые рынком. Короче говоря, по их мнению рынок должен быть «свободным» в одной сфере, при этом подвергаясь постоянному притеснению и перестановкам из-за внешнего принуждения в другой.
Эта концепция предполагает, что человек раздроблен, что «человек рынка» не заинтересован в том, что происходит с ним как «подчинённым государству». Это, несомненно, недопустимый миф, который можно назвать «налоговой иллюзией» — идеей о том, что люди не учитывают, сколько они заработали после изъятия налогов, а считают лишь сумму до налогов. Словом, если А зарабатывает 9 000 долларов в год на рынке, Б — 5 000 долларов, а В — 1 000 долларов, и государство решает продолжить перераспределять доходы так, чтобы каждый зарабатывал 5 000 долларов, люди, узнавшие об этом, не будут продолжать глупо предполагать, что они всё ещё зарабатывают столько же, сколько зарабатывали раньше. Они учтут налоги и субсидии.
Таким образом, мы видим, что государственный бюджетный процесс — это принудительное перемещение ресурсов и доходов от производителей на рынке к непроизводителям; это также принудительное вмешательство в свободный выбор людей со стороны представителей государства. Позже мы более подробно проанализируем природу и последствия государственных расходов. Сейчас же подчеркнём важность того, что государство никоим образом не может быть источником ресурсов; всё, что оно тратит, всё, что оно щедро распределяет, оно сначала должно получить в качестве доходов, то есть изъять у «частного сектора».
Значительная часть доходов государства, сама суть его существа, — это налогообложение. Ещё один метод — это инфляция, т.е. создание новых денег. Третий метод — это заимствования у населения, и четвёртый — это доход от продажи государственных товаров или услуг, что тоже является своеобразной формой налогообложения; и налогообложение просто необходимо для приобретения первоначальных активов для этого «бизнеса».
