Прошло более двух лет с того момента, когда мир перешёл в режим локдаунов, а школы, как и большинство учреждений, закрыли свои двери. Но самые разрушительные последствия этой политики становятся известны лишь сейчас. Тысячи детей из небогатых семей начали отставать в учёбе.
Но так не обязательно должно было быть. И одна страна поступила иначе.
Поздним вечером 12 марта 2020 года в правительственном здании в Стокгольме журналисты ждали, когда министр образования Швеции Анна Экстрём выступит с заявлением. Большинство из них ожидали, что шведское правительство объявит о закрытии школ. Накануне вечером в Копенгагене премьер-министр Дании Метте Фредериксен объявила о закрытии всех дошкольных учреждений, школ и университетов в стране. Всего за несколько часов до описываемых событий за ней последовала и Норвегия. В Швеции же Экстрём только что провела встречу с представителями школьных администраций и правительственных агентств.
Когда она, наконец, вышла, то объяснила, что правительство решило оставить школы открытыми.
Агентство общественного здравоохранения даёт однозначные рекомендации по этому поводу и очень хочет, чтобы мы им следовали, — сказала она.
Тогда никто не знал, что за кулисами эпидемиолог в отставке выиграл свою первую битву. Семидесятилетний Йохан Гизеке был государственным эпидемиологом Швеции с 1995 по 2005 и состоял в хороших отношениях с Андерсом Тегнеллом, который теперь занимал этот пост. Несколько десятилетий назад Гизеке нанял Тегнелла на работу, потому что ценил, как ему казалось, полное безразличие Тегнелла к тому, что о нём думают другие люди. Гизеке называл Тегнелла «своим сыном».
И оба они в начале пандемии выступили за то, чтобы не закрывать школы.
Они делали это по нескольким причинам. Во-первых, никто не знал, сработает ли закрытие школ. Да, в поддержку этой политики можно было найти некоторые исторические свидетельства. Так, опыт школьных каникул во время вспышек гриппа во Франции и различные меры против пандемии в США в 1918 году предполагали, что благодаря закрытиям школ число заражений, «может быть», при оптимистичном исходе, сократится на 15%. Однако такой сценарий также предполагал необходимость полной изоляции детей и вне школы.
Кроме того, такое вмешательство обходилось очень дорого. В статье журнала Lancet (среди авторов которой числились как Андерс Тегнелл, так и Нил Фергюсон) стоимость закрытия школ в Британии на 12 недель оценивалась в 1% от ВВП страны, а в США — в 6%.
Да, принять окончательное решение было непросто. Но только если вы не Йохан Гизеке. Он был полностью убеждён в том, что закрытие школ — это неверный путь. Более того, он считал, что это будет несправедливо по отношению к детям. Все эксперты в сфере общественного здравоохранения знали, что пропуски школьных занятий негативно повлияют на условия жизни детей (читайте здесь, здесь, здесь и здесь) на много лет вперёд.
Тем вечером, хотя им с Тегнеллом и удалось убедить шведское правительство оставить школы открытыми, Гизеке понял, что это решение будет сложно защищать. Политики всего мира паниковали. Утром следующего дня Гизеке написал Тегнеллу электронное письмо со словами «An nescis, mi fili, quantilla prudentia mundus regatur». На всякий случай он добавил перевод: «Сын мой, разве ты не знаешь, как мало надо ума, чтобы управлять миром?»
Шведы следили за ходом разворачивающихся на остальном континенте событий. Всё больше стран принимали решение закрыть свои школы и дошкольные учреждения. Тегнелл не мог понять, что они делают.
Его доверенные лица в агентстве соглашались с его оценкой: остальной мир сломя голову нёсся в ужасный эксперимент с непредвиденными последствиями. Руководитель аналитического отдела агентства объяснял, что закрытия школ в Испании перенесли вирус из городов на окраины, когда богатые семьи уехали в свои загородные дома. Они также заставили многих ключевых специалистов, включая врачей и медсестёр, оставаться дома и не ходить на работу.
Мир сошёл с ума, — написал Тегнелл двум своим коллегам.
Из этого безумия было одно исключение, которое стоит отметить — Великобритания. 16 марта Тегнелл и Гизеке обсуждали в переписке видео с Борисом Джонсоном и Крисом Уитти о британской стратегии борьбы с пандемией. В неё закрытие школ пока что не входило.
Но ни Тегнелл, ни остальные не знали, что пока они наблюдали за тем, как британские правители объясняют свою стратегию, Имперский колледж готовит к публикации доклад с прогнозами развития пандемии, который заставит Великобританию полностью сменить курс. Без масштабных мер по замедлению распространения коронавируса лишь за несколько месяцев в Великобритании умрёт как минимум 510 тысяч человек, а в Соединённых Штатах — 2,2 миллиона человек, говорилось в докладе. Примерный пересчёт на основании численности населения Швеции означал бы, что погибнет как минимум 100 тысяч шведов.
Но Гизеке был настроен скептически. Он указывал на пример «коровьего бешенства» в 2001 году: тогда в Британии забили миллион голов скота, чтобы предотвратить распространение болезни.
Они думали, что умрёт 50 тысяч людей. И сколько же людей погибло? — любил спрашивать Гизеке.
157 человек — отвечал он на свой же вопрос.
У него были и другие примеры. Через четыре года после той истории Имперский колледж подсчитал, что 150 миллионов человек по всему миру погибнет из-за птичьего гриппа. А погибло всего 455. Ещё четыре года спустя началась эпидемия свиного гриппа, и прогноз для Британии составлял 65 тысяч человек. А что в итоге? 474. Так есть ли хоть одна причина доверять британским учёным на этот раз? Гизеке писал, что новый доклад был «крайне далёк от истины».
И Швеция бросила вызов всему миру. Здесь люди, как правило, не были обязаны носить маски, развлечения были по большей части разрешены, а маленькие дети продолжали ходить в школу и на футбол и заниматься музыкой. Да, конечно, некоторые празднования дней рождения были отменены, но по сравнению с остальным миром жизни маленьких детей в Швеции почти не изменились. Они никогда не были обязаны носить маски в школах или постоянно сдавать тесты на коронавирус.
Иностранные медиа поспешили назвать эту стратегию «катастрофой» (Time), «поучительной историей о том, как делать не надо» (New York Times) и «смертоносным безрассудством» (Guardian). В Германии Focus описал эту политику как «разгильдяйство», а итальянский La Repubblica заявил, что «образцовая скандинавская страна» совершила опасную ошибку.
Возникло множество теорий того, почему Швеция выбрала настолько непохожий путь. Некоторые из них уделяли особое внимание шведской конституции, отличающейся от других европейских стран чрезвычайной независимостью правительственных агентств и конституционным правом на передвижение по стране. Другие указывали на тот факт, что шведские власти чрезмерно жёстко вели себя во время эпидемии ВИЧ и не хотели повторять ту же ошибку.
Но главная причина особого пути Швеции проста: шведы по-другому интерпретировали научные данные в начале пандемии. Они просто думали, что представленные остальным миром и в особенности Имперским колледжем сценарии были сильно преувеличены. И считали, что закрытия школ и локдауны в целом ужасны для общественного здоровья.
Сейчас уже вполне очевидно, что они были правы. В июле 2020 года, когда смерти в Швеции, согласно основанным на докладе британцев подсчётам исследователей из университетов Лунда и Уппсалы, должны были достигнуть 85-96 тысяч, на деле насчитывалось менее 6 тысяч случаев. Той весной люди могли свободно перемещаться, кататься на лыжах, ходить в спортзал; дошкольные учреждения и школы для детей до 16 лет были открыты.
Дети в других странах всё ещё страдают от последствий локдаунов. Прошлой осенью в США прогресс в обучении математике и чтению среди детей от трёх до восьми лет были ниже обычного, и, согласно Центру оценки прогресса школьников и студентов, непропорционально пострадали учащиеся коренного американского, чёрного и латиноамериканского происхождения.
Американские дети начинают 2022 год в кризисе, — заключил Дэвид Леонхардт из New York Times, изучив результаты всех открытых исследований.
Все страны, вводившие локдауны и обязательное ношение масок, столкнулись с подобными проблемами. В Германии исследования показывают рост ожирения среди детей, снижение языковых навыков и вызывающие беспокойство ухудшения в мелкой моторике; в Норвегии газеты сообщают о «волне больных молодых людей». А в Британии главный санитарный врач Крис Уитти признал, что локдауны усугубляют детское ожирение. Количество детей, начинающих школу с проблемами с весом, выросло на пятую часть с начала пандемии.
Первые результаты пандемии предполагают, что шведских детей, наоборот, пощадили. Согласно новому исследованию в Международном журнале педагогических исследований, число учащихся со слабыми навыками чтения не увеличилось во время пандемии, а учащиеся из неблагополучных социально-экономических слоёв населения не пострадали больше других. Конечно, каждое индивидуальное исследование стоит воспринимать скептически: если бы мировые политики и законодатели прислушались к этому принципу в марте 2020 года, они бы избавили мир от многих бед.
Но какую цену заплатила Швеция за здоровье своих детей? Удивительно, но страна стала контрольной группой во время пандемии, смертность в ней не только оказалась гораздо ниже ожидаемой, но и ниже, чем в большинстве сравнимых с ней стран. Согласно последним данным ВОЗ, в Швеции показатель излишней смертности в 2020 и 2021 годах составлял 56 человек на каждые 100 000 — ниже, чем в Европе и ниже средних показателей в мире. Соответствующий показатель в Великобритании составил 109, в Испании — 111, в Германии — 116, а в Италии — 133.
Некоторое время назад социальные сети бурно обсуждали планы ВОЗ по введению особого «пандемийного соглашения». Многие считали, что оно откроет ВОЗ возможности для отмены национальных законов и введения локдаунов и других ограничений без согласия граждан. Хотя конкретные опасения во многом и необоснованны, этот страх несложно понять. Если бы Швеция следовала общепринятой мудрости во время последней пандемии, она бы, возможно, вышла из неё с поколением пострадавших детей.
И хотя многие страны избегали вопросов об эффективности закрытия школ и до сих пор не могут вести аргументированную дискуссию об ограничениях, мы тихо пошли своим путём. Возможно, скандинавский подход, всё же, остаётся образцовым.
