Наш иррациональный страх стоит жизней
Ядерную энергию часто называют «палкой о двух концах», говоря о том, что её можно использовать как для полезных и мирных целей, так и для смертельных и разрушительных. Сейчас это верно как никогда ранее. С одной стороны, технология расщепления в форме ядерного вооружения всё ещё обладает потенциалом положить конец человечеству; с другой стороны — в форме изобильной безуглеродной ядерной энергии она может стать ключом к выживанию цивилизации.
Прошедший год наглядно продемонстрировал двойную природу ядерной энергии: конфликт в Украине (и происходящая на его фоне прокси-война между Западом и Россией) вновь заставил нас вспомнить об ужасающей перспективе ядерного конфликта между главными мировыми супердержавами. В то же время он пробудил новый интерес к ядерной энергетике, поскольку политики теперь сражаются с энергетическим «поликризисом», имеющим значительные экономические, геополитические и экологические последствия.
Период между серединой шестидесятых и началом восьмидесятых был золотым веком ядерной энергетики: по всему миру строились сотни новых реакторов. Несмотря на растущее недовольство экологических активистов (зачастую получающих финансирование нефтяных компаний) и общественности (во многом из-за размытости понятий ядерной энергетики и ядерного оружия в умах последних) этот период характеризовался широко распространённым оптимизмом о потенциале ядерной энергетики и будущего без ископаемого топлива.
Затем в 1986 году всё изменила катастрофа в Чернобыле, внушающая нам понятный (но иррациональный) страх атомной энергетики. Строительство ядерных электростанций резко сократилось, особенно в Европе и США. Инцидент в Фукусиме в 2011 году подкрепил эти страхи, заставив не только Японию, но и такие страны, как Германия, постепенно отказаться от ядерной энергетики. Инвестиции в эту сферу на Западе фактически прекратились, за исключением Швеции, Франции и Финляндии.
По состоянию на середину 2022 года в 33 странах работает 411 реакторов — на семь меньше, чем в 1989 году и на 27 меньше, чем в пик их числа в 2002 году. За год до этого доля ядерной энергетики в мировом производстве электричества упала до 9,8% — что стало минимумом за четыре десятилетия. С 2002 по 2021 годы было построено 98 станций (в то время как закрыто 105), но больше половины новых сооружений пришлось на единственную страну: Китай. Тем временем, за пределами Китая в последние 20 лет наблюдается сокращение таких объектов на 57.
До недавнего времени казалось, что судьба ядерной энергетики предрешена. Западные страны гордились постепенным снижением выбросов CO2, при этом увеличивая долю возобновляемых источников энергии, убеждая себя, что постепенно смогут избавиться от потребления ископаемого топлива, не прибегая к ядерному.
Реальность оказалась совершенно иной. Фактически в каждой стране, закрывшей ядерные электростанции после вызванной Фукусимой паники, чистая энергия была в основном заменена ископаемым топливом, которое загрязняло воздух своими твёрдыми частицами и токсинами, повышая риск рака и эмфиземы среди населения. В Германии исследователи считают, что число смертей от этого перехода исчисляется тысячами в год, т.е. более чем 10 тысячами за последнее десятилетие.
Более того, поскольку в последние два десятилетия западные страны перенесли большую часть своего производства в Азию, они просто «отдали на аутсорс» своё загрязнение климата в эти страны. Правда в том, что мировой энергетический баланс почти не изменился за последние 35 лет, и мир по-прежнему сильно зависит от ископаемого топлива. И последний год самым болезненным образом открыл западным странам глаза на это.
Когда вторжение в Украину заставило европейские страны перейти на уголь и даже сланцевый газ в отчаянной попытке заменить российские поставки газа, нам напомнили, насколько мы всё ещё зависимы от ископаемого топлива, которое даёт нашим домам свет и тепло и позволяет заводам работать. И действительно, мировое использование угля в 2022 году достигло рекордных объёмов, а в 2023 году ожидается новый его пик. Ещё более мрачная картина наблюдается на растущих рынках и в развивающихся экономиках, где повышение цен на энергию привело к дефициту, отключению электричества, протестам и крайней нищете.
Но у энергетического кризиса есть и положительная сторона. Последние месяцы ознаменовались резким восстановлением перспектив ядерной энергетики в развитом мире. В прошлом году Борис Джонсон запустил амбициозный план по строительству восьми новых реакторов и 16 малых модульных реакторов нового поколения, чтобы к 2050 году утроить внутренние ядерные мощности до 24 гигаватт — 25% от ожидаемого спроса на электричество в Великобритании. В настоящее время стареющий ядерный комплекс Великобритании составляет примерно 15% от всей выработки энергии в стране, но оставшиеся пять электростанций должны закрыться к середине следующего десятилетия.
Совсем недавно Риши Сунак и Эммануэль Макрон пообещали «амбициозное сотрудничество» в сфере ядерной энергетики. Это довольно неожиданный поворот для Макрона, который в свой первый срок планировал сократить зависимость Франции от ядерной энергии, составляющей около 70% электрогенерирующих мощностей страны.
Похожее возрождение ядерной энергетики происходит и в других странах. Американская промышленность назвала 2022 год «переломным моментом», когда рост частных инвестиций и беспрецедентная государственная поддержка вдыхают новую жизнь в этот сектор после многих лет забвения. США обладает крупнейшим ядерным комплексом в мире: 93 реактора обеспечивают примерно пятую часть энергии в стране и половину её безуглеродной энергии. Но с 2013 года были закрыты 13 реакторов, вызвав опасения о том, что без вмешательства извне половина существующего комплекса прекратит работу к концу десятилетия.
После десятилетнего застоя Япония также объявила, что планирует запустить 17 реакторов, чья деятельность была приостановлена после Фукусимы. Даже выступающая против ядерной энергетики Германия продлила жизнь последних трёх действующих электростанций в стране, которые должны были закрыться в конце прошлого года.
Тот факт, что на Западе ядерной энергетике бросили спасательный круг, действительно обнадёживает. Но будущее ядерного сектора в этих странах остаётся неясным, поскольку он сталкивается с множеством проблем, включая недостаточную государственную поддержку, чрезвычайно жёсткие регуляции и равнодушную реакцию общественности.
В Великобритании, например, несмотря на поддержку Сунаком новой предложенной Джонсоном ядерной стратегии, финансирование первого комплекса новых реакторов не ожидается как минимум ещё 12 месяцев на фоне споров по поводу стоимости более широких ядерных амбиций страны. В настоящее время там строится лишь одна электростанция — Hinkley Point C.
С похожими проблемами сталкиваются и проекты по наращиванию ядерного потенциала в других западных странах. По состоянию на середину 2022 года более чем 40 из 53 новых реакторов в стадии строительства приходятся на Азию или Россию, и лишь четыре страны (Китай, Индия, Россия и Южная Корея) ведут строительство более чем одного объекта.
Такой неоднозначный подход к ядерной энергетике, чистому источнику энергии с нулевыми выбросами, особенно удивителен, если учитывать почти маниакальную одержимость наших элит стремлением достигнуть целей по углеродной нейтральности.
Причина же того, что ядерная энергетика в значительной степени отсутствует в обсуждении декарбонизации, состоит в том, что сама идея отказа от CO2 основана на вымысле: будто бы мы можем генерировать всю необходимую миру энергию из возобновляемых источников — в основном ветра и солнечной энергии. Для большей части климатического движения это превратилось в мантру, однако это не более чем заблуждение.
Помимо проблем, возникающих при покрытии огромных площадей ветряными турбинами и солнечными панелями (для которых необходимы загрязняющие окружающую среду редкоземельные элементы, большая часть из которых добывается в Китае), чтобы удовлетворить растущие мировые потребности в энергии, стоит вспомнить ещё и о том, что оба этих способа работают с перебоями, а технологии хранения энергии и близко не достигают необходимых целей.
Даже при высоком проценте возобновляемой энергетики будет необходим устойчивый, постоянный источник энергии — и им станет либо ископаемое топливо, либо ядерная энергетика. И бесчисленные исследования (читайте здесь, здесь и здесь) продемонстрировали, что одновременное использование ядерной энергетики и возобновляемых источников энергии — это единственный целесообразный путь к быстрой мировой декарбонизации.
Ядерная энергетика не только доступна круглые сутки, в отличие от возобновляемых источников энергии, но и значительно более концентрированна, чем ветряная или солнечная энергия, то есть требует минимального использования земли. В Соединённых Штатах для работы типичной 1000-мегаваттной ядерной электростанции необходимо немногим больше 1 квадратной мили; для того, чтобы произвести такое же количество электроэнергии, ветровым станциям необходима площадь в 360 раз больше, а солнечным фотоэнергетическим установкам — в 75 раз больше.
Однако, несмотря на очевидные плюсы, ядерная энергетика продолжает вызывать у большинства людей первобытный страх и воспринимается как проблематичная с точки зрения безопасности, отходов и стоимости. Такие тревоги и опасения, подпитываемые десятилетиями искажений в массовой культуре, погонями СМИ за сенсациями и антиядерными кампаниями, финансируемыми одними из крупнейших загрязнителей планеты, в значительной степени неоправданны.
На самом деле ядерная энергетика имеет впечатляющие показатели по безопасности. За всю продолжающуюся десятилетиями историю гражданской ядерной энергетики из сотен реакторов по всей планете лишь два вышли из строя, вызвав аварии с выбросом больших объёмов радиоактивного материала: в Чернобыле и Фукусиме. На это многие возражают, что для огромного ущерба достаточно лишь одной аварии. Но действительно ли Чернобыль и Фукусима были настолько смертельными, как мы думаем?
В Чернобыле в результате самой аварии погибло 30 человек, а спустя почти 20 лет после катастрофы расследование ООН показало, что около 4 000 человек могли погибнуть от рака в результате воздействия радиации — с точки зрения статистики этот прирост будет «очень тяжело обнаружить». В итоге реактор в Чернобыле заключили в бетонный саркофаг, а зона отчуждения вокруг него в 1 000 квадратных миль была эвакуирована и до сих пор находится под ограниченным доступом. Однако всего через несколько десятилетий после аварии учёные, изучающие эту предположительно «мёртвую зону», описывали её как «удивительно здоровую».
Смысл не в том, что после аварии в Чернобыле всё было хорошо (конечно, не было), а в том, что худшая в истории авария на атомной электростанции, сама по себе вызванная поразительно маловероятной последовательностью ошибок, оказалась намного менее смертоносной, чем многие недавние землетрясения, ураганы, промышленные аварии или эпидемии. Как с тех пор было доказано, большая часть эвакуаций из области вокруг Чернобыля не имела научного обоснования.
Разрыв между реальностью и восприятием ещё более очевиден в случае с Фукусимой. Большинство людей, наверное, не знают этого, но согласно исследованиям, проведённым несколькими агентствами ООН, включая Всемирную организацию здравоохранения, общее число погибших людей, будь то напрямую из-за высокого радиационного облучения или позже из-за повышения числа случаев заболевания раком, составляет... 0 человек. А вот ненужная эвакуация сотен тысяч людей привела к около 1 600 смертей из-за долгосрочных психологических последствий для здоровья. Убивает иррациональный страх ядерной энергетики, а не сама ядерная энергетика.
Ещё один пример нашего иррационального страха — паника, вызванная решением японского правительства начать сбрасывать в море 1 000 цистерн с «радиоактивными сточными водами», раньше хранившимися на территории станции. От одной мысли об этом становится плохо, однако это не несёт в себе абсолютно никакого риска: вода была загрязнена лишь тритием, наименее радиоактивным и вредным из всех радиоактивных элементов, в то время как другие радиоактивные элементы были восстановлены до уровней, не представляющих опасности при таком уровне разбавления (кстати, морская вода, как и многие другие вещи, естественным образом радиоактивна).
Ещё один аспект ядерной энергетики, в котором восприятие и реальность резко расходятся друг с другом, — это радиоактивные отходы. Большинство людей считает, что ядерные реакторы производят большие объёмы радиоактивных отходов, сохраняющих свою токсичность тысячелетиями и не поддающихся безопасному хранению.
На деле же, поскольку радиоактивное топливо невероятно плотное, сам объём произведённых отходов поразительно небольшой. Весь объём переработанного за 50 лет на американских ядерных электростанциях топлива можно уместить на одном футбольном стадионе высотой в 20 фунтов. Такие небольшие объёмы легко изолировать, а современные методы хранения и транспортировки имеют впечатляющие показатели безопасности. Более того, большую часть переработанного топлива на самом деле можно использовать вновь и превратить в новое топливо, что уже делают в Европе, России и Японии — и в будущем это будет происходить чаще, хоть реакторы следующего поколения и будут производить меньше отходов.
Финальная проблема, обычно выдвигаемая в качестве последней линии защиты против ядерной энергетики, — это её якобы запредельная стоимость. Это, пожалуй, самый нелепый аргумент из всех. По оценкам Международного агентства по атомной энергии общие инвестиции, необходимые для ежегодного строительства 10-20 новых реакторов (что более чем удвоит мощность ядерной энергетики к 2040 году) составляют 80 миллиардов долларов в год. Это эквивалентно менее чем 0,1% от ежегодной мировой экономической активности — и лишь доли того, что мы потратили на пандемию. Нет никаких сомнений, что мы можем «позволить» себе наращивание объёмов ядерной энергетики, и даже в масштабах более амбициозных, чем предусмотренные МАГАТЭ.
Крайне необходимо, чтобы обеспечение обильной, безопасной и безуглеродной энергией считалось важнейшим общественным благом, а также действительно важнейшим вопросом национальной безопасности, поскольку оно сделает страны во многом независимыми от иностранных источников энергии. Пэтому его нельзя оценивать лишь на основе краткосрочных экономических измерений, ведь мы уже видели последствия нашей зависимости от «дешёвого» иностранного газа. Кроме того, новые ядерные технологии, такие как ММР и плавучие атомные электростанции, могут быть разработаны с гораздо более низкими затратами.
В конечном счёте, препятствия для быстрого роста атомной энергетики — не технологические и не экономические, а политические и психологические. За более чем 50 лет произошла лишь одна смертельная авария с участием атомной энергетики в СССР. В более чем 30 странах, всё ещё использующих её, ядерная энергетика не убила ни одного человека, что неудивительно, учитывая, что она, безусловно, является самой жёстко регулируемой формой крупномасштабного производства энергии в мире, а большинство станций способны выдержать удар полностью загруженного самолёта Boeing 767.
Наш страх иррационален: ядерная энергетика настолько же «смертоносна», как ветряная или солнечная, — то есть ни капли.
