Все, от Квази Квартенга до Доминика Каммингса и Лейбористской партии, жаждут катастрофы — и приближают её
«Чем хуже, тем лучше» — старый лозунг ленинизма. Владимир Ленин украл его концепцию у Николая Чернышевского, русского писателя XIX века, изложившего своё мировоззрение в романе «Что делать?». Ленин прочел его пять раз за одно лето и назвал в честь него свой манифест.
Не все разделяли его восторг. Так, писатель Мартин Эмис назвал роман «невообразимо бездарным», но при этом и «самым влиятельным романом всех времён». И, к сожалению, в последнем он оказался прав. Нигилистический цинизм, столь пагубно сказавшийся на России XX века, теперь правит британской политикой.
Ленинистские устремления захватили умы многих британских политиков. Чтобы что-то улучшить, думают они, надо сначала позволить этому чему-то стать настолько ужасным, что люди будут вынуждены действовать.
И процесс уже запущен. Приход к власти Лиз Трасс, нового премьер-министра, начался с катастрофы. Рынки рухнули вместе с рейтингами партии; согласно одному опросу, консерваторы отстают от лейбористов на ошеломляющие 33 пункта.
Тем не менее, многие приветствуют наступивший хаос. Падение рынка — это, по сути, перезагрузка после многих лет дешёвых денег.
Всё это является необходимой частью переходного периода — считает Аллистер Хит, обозреватель Telegraph, журнала, когда-то гордившегося своим буржуазным консерватизмом, но теперь захваченного революционными идеями.
Хит назвал новый бюджет консерваторов «лучшим из тех, что он когда-либо видел». Правда, признал он, переход от дешёвых денег к рациональным «будет болезненным и может спровоцировать глобальную рецессию, рост безработицы и банкротства». Но, как известно всякому хорошему ленинисту, цель важнее средств.
Мисс Трасс и её союзники даже считают, что страдания народа просто необходимы для получения наилучших результатов. Напряжённое начало срока Маргарет Тэтчер было воспринято ими как план, а не как предостережение.
Квази Квартенг, канцлер казначейства, даже написал небольшую книгу о 1981-м, «Annus horribilis» Тэтчер. Бюджет того года был настолько непопулярен, что группа экономистов, состоящая из 364 человек, написала коллективное письмо в правительство, призывая изменить курс. Рейтинги опросов того года тоже оставляли желать лучшего. Тэтчер стала самым непопулярным послевоенным лидером Великобритании. Тем не менее, два года спустя она получила подавляющее большинство голосов.
Однако после — не значит вследствие, и хорошо бы Лиз Трасс кто-нибудь об этом напомнил. Потому что она, кажется, считает, что если выдвинет сейчас непопулярный бюджет и выдержит ужасные рейтинги опросов — то непременно получит большинство через два года. «Будет больно, но сработает».
А некоторые мятежные консерваторы заразились из ленинизма и «революционным пораженчеством», надеясь, что дела пойдут так плохо, что правящие классы удастся свергнуть.
Во время реакционной войны революционный класс не может не желать поражения своего правительства, — писал Ленин в 1915 году.
Сварливые тори-демократы представляют собой маловероятный авангард, но, учитывая шокирующие результаты опросов, они могут выступить против мисс Трасс уже очень скоро.
Логика ленинизма лежала и в основе дебатов о Брексите. В то время как некоторые участники кампании за выход из ЕС в 2016 году надеялись, что всё пройдёт гладко, те, что попроницательней, были вполне готовы к тому, что ситуация станет очень сложной.
Старую систему невозможно реформировать, утверждал Доминик Каммингс, главный стратег кампании по выходу из ЕС: её необходимо уничтожить. Дэвид Кэмерон назвал Майкла Гоува «маоистом» ещё до того, как они поссорились из-за референдума. И Гоув наслаждался этой репутацией — в его старом кабинете в Министерстве просвещения даже висел плакат Ленина.
Новые беды консерваторов обрадовали и некоторых ветеранов голосования за выход из ЕС, в том числе тех, кто пришел в правительство при Борисе Джонсоне. «Это великий момент», — написал Каммингс в Twitter, когда Джонсона выгнали с Даунинг-стрит, и это несмотря на то, что именно Каммингс помог провести всеобщую избирательную кампанию 2019 года, в результате которой консерваторы получили большинство в 80 мест.
Они действительно облажались. Задача состоит в том, чтобы втоптать тори в землю, как Карфаген.
Тот факт, что Каммингс неустанно работал над тем, чтобы привести к власти партию, которую презирал, под руководством человека, который, как он знал, бесполезен, является прекрасным примером авангардизма XXI века.
Пылкие противники Брексита стали жертвами того же стремления к катастрофе. Чтобы отменить Брексит, они готовы пустить всё под откос. Вялого роста британской экономики недостаточно — она должна обвалиться. Они используют ту же версию катастрофизма, что и сторонники Брексита, утверждающие, что «европейский проект обречён» всякий раз, когда ЕС попадает в затруднительное положение. Многие предсказания противников Брексита сбылись. Торговать с ЕС стало сложнее, а пользы от ухода мало. Но если Британия хочет вернуться в лоно Европы, всё должно стать намного хуже.
Чтобы подняться со дна, сначала на него нужно упасть
Катастрофилия лейбористов более рациональна. Чем раньше консерваторы потерпят крах, тем скорее лейбористы смогут взять верх и начать собирать обломки воедино. В течение многих лет лейбористы утверждали, что жизнь людей при консерваторах была ужасной. Но это было верно только для небольшой части британских избирателей. Тем, кто полагался на льготы и общественные услуги, пришлось нелегко; у всех остальных всё было в порядке. Теперь всё одинаково ужасно для всех.
Инфляция съедает доходы людей вне зависимости от их материального положения, и вложившийся в ипотеку средний класс сталкивается с резким увеличением счетов. Экономические обстоятельства никогда ещё так не отличались от тех «здоровых» обстоятельств, что унаследовали лейбористы с приходом к власти Тони Блэра в 1997 году. Но зато теперь все равны. Ура!
Ленинизм был элитарным проектом, как и его британская версия. Избиратели, шокированные счетами за электроэнергию и стоимостью ипотеки, вряд ли будут заинтересованы в созидательном разрушении, проводимом от их имени.
Однако именно в этом и заключается проблема, по мнению даже самых старых деятелей старого режима, поддавшихся этой новой идеологии.
По-настоящему изменить курс и сделать шаг вперёд можно только с горящей платформы, — беспечно заметил один из бывших членов кабинета министров.
Люди живут относительно комфортной жизнью. Зачем им соглашаться на радикальные изменение?
Чем хуже, тем лучше.
