Государственное регулирование собственности во имя создания «мест общественного пользования» превратилось в один из самых простых способов распространить власть государства на каждую отрасль, вплоть до самого мелкого семейного бизнеса.
Эти нормативные документы, диктующие частным владельцам, кто может использовать их собственность и с кем они должны сотрудничать, выдаются за необходимость на основании того, что «если государства не будут контролировать каждый шаг предпринимателей в этом отношении, то у людей из ущемляемых групп (например, этнических меньшинств) не будет доступа к товарам и услугам первой необходимости».
Вообще, эта идея стала настолько популярной, что ей не смеет противостоять почти ни один кандидат на государственные должности. Даже самые, казалось бы, радикальные либертарианцы, выступающие за политику невмешательства, сразу же сдаются, когда их спрашивают, должно ли собственникам быть позволено отказывать в услугах определённым группам людей.
Однако, как и с любым регулированием бизнеса, регулирование сферы мест общественного пользования приводит к росту стоимости ведения бизнеса, сокращению выбора для потребителей и работников и укреплению уже существующих монополистов.
Если цель на самом деле состоит в том, чтобы сделать различные товары и услуги доступнее, главное, что можно сделать для этнических меньшинств, — это сократить монополию существующих фирм, проложив путь на рынок и понизив стоимость ведения бизнеса для новых предпринимателей. Только такая стратегия может со временем предоставить настоящий выбор, помогая росту предпринимательской деятельности среди самих маргинализированных групп.
Если политики считают, что важно бороться с дискриминацией со стороны владельцев бизнесов, им следует помочь расширению выбора и разнообразия среди них, побуждая большее число предпринимателей открывать больше бизнесов в разных местах.
Законы в сфере мест общественного пользования приводят к обратному. Они увеличивают стоимость ведения бизнеса, поднимают входной барьер для новых фирм и подставляют малый бизнес под государственное преследование и травлю. Даже хуже, законы о местах общественного пользования действуют против этнических анклавов, которые, как мы увидим дальше, являются важным фактором продвижения экономического и социального успеха этнических меньшинств.
Чтобы побороть дискриминацию, нужно расширять выбор и конкуренцию
Ярые сторонники законов о местах общественного пользования утверждают, что без них людей исключат из участия в экономической и социальной деятельности. Однако эта позиция предполагает, что ни один предприниматель не решит удовлетворить эти потребности и что существующие фирмы устоят с полной или частичной монополией на распределение товаров и услуг.
На самом же деле мы знаем, что без государственного вмешательства, повышающего входной барьер на открытие и поддержание бизнеса, предприниматели скорее решат обслужить недополучающие блага слои населения — и многие благодаря этому будут процветать.
Чтобы продемонстрировать это правило, взглянем на опыт двух этнических групп, которые исторически подвергались дискриминации: американцев мексиканского и японского происхождения.
В обоих случаях мы обнаружим, что, столкнувшись с де-юро и де-факто дискриминацией против людей из этих групп, предприниматели отреагировали тем, что открыли бизнес, который будет их обслуживать.
Опыт американцев мексиканского происхождения
В своём эссе о бизнесе американцев мексиканского происхождения в Корпус-Кристи 1940-х Мэри Энн Виллареаль отмечает, как местные жители отреагировали на дискриминацию:
Предприятия, которыми владеют латиносы, вроде Tex-Mex News Stand, MGM Foods и Mirabal Printing нашли свою клиентскую базу среди техасцев мексиканского происхождения, переживавших дискриминацию и сегрегацию в таких городах, как Корпус-Кристи, и в большей части сельской местности на юге Техаса. Во многом эти предрассудки ограничили доступ техасцев мексиканского происхождения к местному бизнесу и сервису. Например, рестораны, особенно в окружающих городах, нередко открыто выставляли таблички «Мексиканцам и собакам вход воспрещён». Техасцы американского происхождения вроде Ореа Велез отреагировали на это по-разному, включая создание малого бизнеса, который удовлетворял потребности этого сообщества....
Эти обстоятельства, в особенности связанные с сегрегацией, привели к росту новых возможностей в бизнесе для техасцев мексиканского происхождения. На появление этих заведений повлияли и два других фактора: печатные медиа и социальные и гражданские организации. Владельцы малого бизнеса использовали печатные медиа и эти организации на пользу своим сообществам.
В 1940-х американцам мексиканского происхождения не очень-то хотелось умолять о «праве» отдать деньги белым рестораторам, которые видели в них не более чем собак. Вместо этого предприниматели мексиканского происхождения открыли свои собственные фирмы. Они не были такими же роскошными, как многие заведения белых владельцев. Но в перспективе эти начинания внесли свой вклад в накопление капитала в самих этнических сообществах.
Ключевая роль этнических анклавов
Таким образом, вдобавок к предоставлению необходимых товаров и услуг населению мексиканского происхождения, эти предприниматели также заложили фундамент для экономики этнических анклавов, которая сама по себе функционировала как своеобразный инкубатор для бизнесов. Эти местные экономики, характерные для конкретных этнических групп, также помогли владельцам и работникам новых бизнесов развить свои навыки и найти источники капитала, необходимые для расширения производства.
В своей работе об экономике американцев кубинского происхождения в Майами Хейке Альбертс описывает роль этнического анклава в создании капитала:
Исследователи считают, что этническая солидарность необходима на ранних стадиях развития бизнеса, потому что она позволяет предпринимателям накапливать капитал с помощью этнических сообществ и предоставляет им доступ к информации о бизнесе, а также дешёвой и преданной рабочей силе.
Как можно заметить на примере групп американцев азиатского происхождения в Калифорнии, а также групп мексиканского происхождения в западных штатах, этнические группы часто отвечают на изоляцию, основанную на дискриминации, сначала создавая свои собственные социальные и экономические сети, а затем двигаясь дальше. Как отмечает Альбертс, с 1980-х годов этническая солидарность среди кубинцев снизилась, и это, возможно, связано с относительным успехом принадлежащих им бизнесов. Этническая солидарность сыграла свою роль и затем начала снижаться.
Американцы мексиканского происхождения в Техасе построили похожую сеть. Более того, отказ некоторых белых обслуживать эти слои населения создал готовую базу клиентов для бизнеса латиносов, создавших свой собственный этнический анклав:
Техасцам мексиканского происхождения пришлось развить особые стратегии в бизнесе, чтобы выжить, — пишет Виллареаль — В то же время, эти обстоятельства привели к успеху их бизнесов.
Геральдо Кадава отмечает, что эта реакция предпринимателей не была новой для сообщества американцев мексиканского происхождения, хотя исследователи и имели привычку делать излишний акцент на рабочей силе в своих работах о латиносах:
Рост предприятий, которыми владеют латиносы, и данные, собранные о них правительственными агентствами США, привели к волне исследований, характеризующих предпринимателей латиноамериканского происхождения как центральных, хотя и недостаточно изученных, членов своих сообществ. Как страна мы концентрировались на жарких спорах о рабочей миграции латиноамериканцев вместо предпринимателей, которые создавали рынки, играли ключевые роли в развитии своих сообществ и становились политическими организаторами и лидерами.
Возможно, крупнейший всплеск подобного предпринимательства во многих американских городах можно проследить ещё со времён окончания Второй Мировой Войны. Кадава пишет:
Малый бизнес оставался ключевой составляющей предпринимательской деятельности латиносов и после Второй Мировой Войны, а потребители-латиносы всё ещё были их целевой аудиторией. Во время периода, который обычно определяют как время экономического бума, второе или третье поколение потомков семей латиносов, живущих в США с XIX века, и дети латиномериканских иммигрантов, прибывших в страну в начале XX века, открыли больше бизнесов, чем любое из предыдущих поколений латиносов.
И действительно, дедушка этого автора зарабатывал на жизнь тем, что поставлял пиво мексиканским ресторанам во времена послевоенного экономического роста в Лос-Анджелесе. Неудивительно, что его работодатель, пивоварня Cuauhtémoc Moctezuma, в те времена захотела воспользоваться расширением мексико-американского бизнеса.
Крупные национальные предприятия тоже расширялись, и многие из них специализировались на латиноамериканской клиентской базе. Кадава продолжает:
В середине XX века бизнесы, принадлежащие латиносам, стали всё чаще продавать свои товары и услуги за пределы сообщества, потому что после Второй Мировой Войны латиноамериканцы начали переезжать из своих районов, а также из-за растущей популяризации их культуры, в особенности еды и музыки.
Например, Goya Foods появилась в 1936 году как маленький семейный бизнес, который продавал свои товары только в нью-йоркских сообществах латиносов. В начале послевоенного периода сетевые магазины, которыми владеют не латиносы, включая Safeway, отказывались продавать продукты Goya. Но под руководством Джозефа Унануе, рождённого в США сына иммигранта из Пуэрто-Рико и основателя компании Prudencio Unanue, Goya Foods стала крупнейшим поставщиком продуктов в США, принадлежащим латиносам. Она также начала продавать свои товары по всему миру, в частности, в Латинской Америке, Испании и других европейских странах.
La Preferida, продовольственная компания, которой владеют мексиканцы, появилась в конце XIX века и тоже начиналась как маленькое предприятие, которое затем расширило рынок своих продуктов по всей стране и за её пределы.
Однако стоит отметить, что всё это происходило на фоне самой настоящей законодательной и неформальной ксенофобии. Как тогда продемонстрировали показательный процесс по убийствам в Сонной Лагуне и «зутерские» беспорядки, неприятие к американцам мексиканского происхождения было частым явлением.
Как и Виллареаль, Кадава отмечает, что отказ белых обслуживать клиентов-латиносов принёс свой вклад в рост бизнеса, принадлежащего латиносам:
...сегрегация сообществ латиносов создала возможности для бизнеса для начинающих предпринимателей-латиносов.
Более того, само существование предприятий вроде Goya Foods и множества частных газет, ресторанов и даже финансовых организаций, принадлежащих американцам мексиканского происхождения, опровергает заявления о том, что без законов о местах общественного пользования этнические меньшинства не смогут получать необходимые товары и услуги. В конце концов, кто-то же продавал всё необходимое для ресторанов, офисную мебель, печатные станки и другое оборудование и инструменты этим бизнесам. Они бы не смогли заполучить 100% необходимых им товаров и услуг от представителей их этнической группы.
Опыт американцев японского происхождения
Хотя предрассудки против латиносов, несомненно, присутствовали на частном уровне, после Второй Мировой Войны они стали всё реже и реже проявляться в общественной политике. Так, законы, ограничивающие предпринимательскую деятельность латиносов, к середине века начали сходить на нет.
Это — ключевой момент, потому что государственная дискриминация, в отличие от частной, всегда монополистична. Пока американцы мексиканского происхождения часто свободно могут основать предприятие, которое будет конкурировать с другими владельцами в частном секторе, никто не может создать конкурирующую систему уголовного правосудия, когда, как показало дело Сонной Лагуны, существующие государственные суды были фундаментально предвзяты к мексиканцам.
Это вновь демонстрирует, что ключевой фактор в расширении выбора для меньшинств — это сохранять государственный режим, который поощряет и поддерживает предпринимательскую деятельность и выход новых фирм на рынок.
Группа людей, которой не всегда везло в том, что касается государственной дискриминации, — это сообщество американцев японского происхождения. В начале XX века оно столкнулось с государственными ограничениями их возможностей открывать и владеть бизнесом. В другой статье я писал об этом явлении:
В Калифорнии конца XIX и начала XX века антияпонские настроения были на пике, несмотря на то, что этот этнос никогда не составлял более 3% населения. Чтобы предотвратить иммиграцию японцев в Калифорнию и урезать богатство иммигрантов, многие работодатели согласились не нанимать японских работников. А политики приняли законы, запрещающие японским иммигрантам занимать некоторые должности.
В ответ как иммигрировавшие, так и рождённые в США японцы начали обходить эти запреты, фокусируясь на индустриях, игнорируемых большинством из-за своей тяжести и низких доходов. Японские работники и предприниматели начали захватывать индустрии промышленного овощеводства, продажи цветов и дошкольного образования.
Японцы, развившие более эффективные способы ведения сельского хозяйства и продажи урожая, вскоре стали лишать работы белых фермеров. На это белые калифорнийцы отреагировали законами 1913 и 1920 годов, запрещавшими продавать землю японцам, родившимся не в США, а также запретили предоставлять им землю в аренду на срок более трёх лет.
Японцы же стали заключать земельно-правовые сделки от имени своих рождённых в США детей. Этот цикл продолжался, пока Рузвельт не решил многие проблемы белых, просто-напросто упрятав японцев в концентрационные лагеря.
Так как неформальная частная дискриминация не смогла лишить работы американцев японского происхождения, местные белые обратились к жёсткой руке государственной власти, сделав владение собственностью незаконным для многих японцев.
Анклавы американцев японского происхождения всё равно преуспели, и японцы стали первым этническим меньшинством, открывшим финансовое учреждение в современной Калифорнии. В своей работе об этническом банкинге Вэй Ли пишет:
В 1899 году иммигранты основали первую этническую финансовую фирму в Калифорнии, Nichibei Kinyusha (Japanese American Financial Company). В 1903 году эта компания получила банковскую лицензию штата Калифорния, появился Nichbei Ginko (Japanese American Bank) и открылось отделение в Лос-Анджелесе. Затем в 1905 году появился Kinmon Grinko. Оба банка были сосредоточены в центральной части японской общины, в 1900 году насчитывавшей 1200 человек в округе Лос-Анджелес.
Как и с американцами мексиканского происхождения в Калифорнии и Техасе, японцы ответили на дискриминацию созданием своего собственного этнического анклава и сетей, стимулирующих рост бизнеса и накопление капитала. Когда они принимали решения о найме на работу и вложении инвестиций, они ставили в приоритет других японцев, а с установлением социальных, экономических и финансовых связей начали двигаться дальше.
Хоть и не достигнув такого же уровня финансовой роскоши, как ранние банки под руководством американцев азиатского происхождения, латиносы тоже работали над тем, чтобы предоставлять займы в своих сообществах и развивать бизнес и местную экономику. Кадава пишет, что многие займы выдавались на основе этнических предпочтений:
Кроме того, латиносы конкретного этнического происхождения обычно занимали деньги только латиносам похожего происхождения. Открывая свои бизнесы, 18% латиносов опирались на «со-этнические» источники капитала (то есть кубинские, мексиканские и никарагуанские), и лишь 6% получали «со-расовый» капитал (то есть от латиносов вообще). Точно так же мексиканцы чаще ходили в магазины, которыми владеют другие мексиканцы, кубинцы — в те, где владельцы кубинцы, а пуэрториканцы — туда, где хозяева пуэрториканцы.
Со-этнические бизнесы (бизнесы, созданные для того, чтобы удовлетворять потребностям определённой этнической группы) выполняют также важные социальные функции.
Так, Алекс Оберле описывает важность карнисерий (мясных лавок) в предоставлении места встречи для местных предпринимателей, потребителей и других жителей сообществ американцев мексиканского происхождения. Эти заведения предоставляли — и всё ещё предоставляют — социальную поддержку внутри этнических анклавов, а также соединяли потенциальных заёмщиков с источниками займов, информацией о нуждах сообщества и способом дотянуться до потенциальных клиентов для новых предпринимателей.
Законы о местах общественного пользования не приводят к экономическому успеху
Всё это произошло до принятия Закона о гражданских правах в 1964 году и до повсеместного введения законов о местах общественного пользования, долженствующих принудить частный бизнес предоставлять товары и услуги всем клиентам независимо от их этнического происхождения.
Более того, причин верить в то, что места общественного пользования сделали хоть что-то для обогащения этнических групп, почти нет. Оглядываясь на 1940-е, Виллареаль отмечает, что «окончание этнической сегрегации не сильно повлияло на нищету среди наиболее бедных американцев мексиканского происхождения и мексиканских иммигрантов».
И почему бы оно на неё повлияло? Проблема нищеты не решается по взмаху волшебной палочки антидискриминации, которая каким-то образом сделает маргинализированные этнические группы богаче. Более того, бедное население будет с меньшей вероятностью получать займы в банках, если продолжит быть бедным, а отказывать в обслуживании клиентам, которые не могут заплатить за продукт или услугу, всегда было законно.
И напротив, существуют исчерпывающие причины считать, что настоящего экономического роста и накопления капитала внутри этнических групп можно достигнуть с помощью стимулирования предпринимательской деятельности на местном уровне и дальше, что приводит к настоящему росту доходов и стандартов жизни.
Кроме того, рост предпринимательской деятельности гарантирует, что у потребителей в этих этнических группах будет более широкий выбор при поиске займов или услуг и большее разнообразие продуктов от владельцев внутри этого сообщества — и всё это без принуждения бизнеса и попыток наказать его владельцев лишь на основе спекуляции об их предположительно предвзятых мотивациях.
Кто-то серьёзно считает, что американцы японского происхождения стали зарабатывать больше и заполучили более высокий социально-экономический статус, чем белые, потому что Конгресс постановил, что владельцы частного бизнеса должны позволять им обедать у них?
А, может, быть, всё проще, и истоки успеха предпринимателей японского происхождения стоит искать задолго до 1960-х? И, более того, стоит учесть, что всё это было сделано вопреки широко распространённым государственным ограничениям этой деятельности? Частная дискриминация едва ли была самой большой проблемой, с которой столкнулись американцы японского происхождения в XX веке.
Примерно так же дела обстоят и с группами латиносов, уничтожение нищеты среди которых ускорило не принуждение владельцев магазинов подавать им кофе. Более вероятно, что, подстёгиваемые отказами некоторых белых предоставлять им услуги, предприниматели мексиканского происхождения выстроили собственные социальные и экономические институты, которые — как, например, Goya Foods — со временем разрослись за пределы их этнических групп.
Цена законов о местах общественного пользования
Многие защищают законы о местах общественного пользования, опираясь на то, что они хотя бы помогают меньшинствам приобретать «необходимые» (термин более чем расплывчатый) товары и услуги. Несомненно, можно указать на случаи, когда законы о местах общественного пользования повысили удобство потребителей в различное время и в различных местах. Но что насчёт того, что мы не видим?
Если этнические анклавы и этническая солидарность играют важную экономическую и социальную роль в увеличении богатства маргинализированных групп — как мы писали выше — тогда каким будет эффект фактического признания вне закона подобной солидарности для этнических групп вроде американцев мексиканского происхождения?
Вспомним, что законы о местах общественного пользования обязательно противоречат многим видам деятельности, упомянутым исследователями, включая со-этнические преимущества при займе и найме на работу. Законы о местах общественного пользования (и законы о «равных возможностях») в одинаковой мере запрещают белым, мексиканцам и японцам (например) ставить свои этнические группы в приоритет.
К счастью, по политическим причинам за исполнением этих законов не так сильно следят внутри этнических анклавов, и лишь этот (намеренный) государственный недочёт позволяет им продолжать играть ключевую роль в продвижении предпринимательской деятельности внутри своей группы.
Равноправие и братство всех этнических групп звучит отлично на бумаге, но на деле ключевую роль этнического накопления капитала и предпринимательства — поддерживаемого со-этническим фаворитизмом — нельзя недооценивать.
Стремитесь к понижению стоимости предпринимательской деятельности
Если избранные чиновники так переживают об увеличении доступа этнических меньшинств к товарам и услугам, им стоит стремиться к тому, чтобы убрать ограничения деятельности частного сектора и понизить входные барьеры на рынок.
В конце концов, вся система мест общественного пользования во многом опирается на идею о том, что фирмы, возглавляемые предубежденцами, смогут установить частичную или полную монополию, которая сможет диктовать потребителям, кто и что может покупать.
Однако в достаточно свободной экономике этого не произойдёт, потому что отсутствие законодательных входных барьеров сокращает возможность создания устойчивой монополии почти до нуля.
Сторонники законов о местах общественного пользования предполагают, что в государстве с расовой сегрегацией этнические меньшинства провалятся в безнадёжную нищету, если не будет законов о местах общественного пользования. Однако в случае с американцами японского происхождения и латиноамериканцами в реальности не было заметно даже намёка на подобное.
Что было заметно, так это то, что ключевой фактор уменьшения дискриминации — это рост предпринимательской деятельности и накопления капитала внутри этих сообществ. Естественно, государству тоже нужно уйти с дороги, чтобы это произошло.
Если мы действительно хотим увидеть процветание этнических групп, ответ в том, чтобы предоставить этим группам (и вообще всем группам) свободу ассоциации и уничтожить государственные регуляции, под которыми оказался бизнес, принадлежащий меньшинствам. В эти регуляции входит минимальная заработная плата, законы о местах общественного пользования, правила зонирования, ограничения жилищного фонда, ограничения производства еды и множество других ограничений, которые только усложняют спасение от нищеты.
