Когда я открыла новую книгу Луис Перри «Дело против сексуальной революции: Новое руководство по сексу в 21 веке», я была до слёз тронута посвящением:
«Всем женщинам, которые познали это трудным путём».
В отличие от многих людей, прочитавших работу Перри и написавших критические очерки о ней, я не воспринимала прочтение этой книги как какое-то академическое упражнение в размышлении о том, как либеральный феминизм подвёл женщин. Я не могла отстранённо оценить, «что пережили те бедные „шлюхи“ в разгар сексуальной революции». Потому что для меня прочтение её книги стало чем-то личным.
Я одна из тех «шлюх».
Я предмет изучения её работы. Поучительная история. Я знала, что это будет тяжёлая книга. И она заставила меня понять, что пора завершить эссе, которое я четыре года пыталась написать. Это эссе.
Здесь тяжело выразиться корректно. Я благодарна за возможность контролировать свой репродуктивный цикл и самостоятельно зарабатывать. Но у этой свободы есть цена. Тёмная сторона сексуальной революции в том, что, хоть она и освободила женщин, отделение секса от его последствий в первую очередь пошло на руку мужчинам.
Я впервые вдохновилась написать это эссе, когда 19-летняя девушка, вместе с которой я раньше работала официанткой, спросила у меня: «Бриджит, ты когда-нибудь жалела о сексе с мужчиной?»
Я рассмеялась: «Да. О каждом из них».
Это не совсем так. Например, моя первая любовь в старшей школе. И мой первый муж. Но, если быть честной, из десятков мужчин, с которыми я занималась сексом (по крайней мере из тех, кого я помню), я могу назвать лишь несколько, о которых не жалею. Остальных я бы поместила в категорию «случайные», которую можно определить как «либо бессмысленные, либо посредственные» (или и то, и другое).
Если быть действительно честной, я бы сказала, что после большинства из этих часто нетрезвых соитий я чувствовала себя лишь пустой и деморализованной. Дешёвкой.
Но тогда я бы так не сказала. Тогда я бы сказала, что чувствую себя «эмансипированной», даже когда пытаюсь залить алкоголем боль отвержения, когда очередной мужчина не перезвонил мне после секса. Тогда я бы сказала, что секс на одну ночь заставляет меня чувствовать себя «смелее». На деле же я использовала секс как наркотик и пыталась безуспешно заполнить пустоту внутри себя мужчинами. (Оцените каламбур).
Я понимаю, что секс-позитивной феминистке, которая раньше писала статьи для Playboy, не положено признавать, что она сожалеет о большинстве своих сексуальных контактов. И годами я этого не признавала. Позвольте пояснить: я сожалею не только о том, что была «шлюхой» и спала со многими мужчинами. Ещё больше мне вредило то, что я говорила себе в попытках оправдать тот факт, что для тех мужчин я была девушкой на одну ночь: я говорила себе, что мне и самой всё равно.
Мне всё равно, что мужчина мне не ответил. Мне всё равно, что он ушёл посреди ночи или намекнул, что хочет, чтобы я ушла. «Путь позора». Провалы в памяти. Чувство тревоги.
Я десятки лет твердила себе эту ложь: мне не больно — я раскрепощена.
Оглядываясь назад, я понимаю: неудивительно, что я лгала себе. Ведь с раннего возраста мне лгали о сексе.
Задолго до того, как я начала заниматься сексом, я стыдилась своих естественных сексуальных желаний и чувствовала себя неловко в своём созревающем женском теле. Я воспитывалась в семье католиков и поэтому помню только то, что стыдилась секса, даже когда не знала, что «он» такое. Я лишь знала, что секс до брака — это неправильно. Я чувствовала ужасную вину даже за мысли о половом акте или мастурбации. Когда я впервые поцеловала мальчика, я была уверена, что буду наказана за это. Поражена молнией злого женоненавистнического Бога.
Когда я подросла, мне сказали, что девственность нужно охранять. Желающие мне добра матери и тётушки ясно дали мне понять, что я должна воздерживаться от секса, чтобы мужчины любили и уважали меня. Секс был товаром, бесценным бриллиантом, который я должна была держать при себе, чтобы со временем он набирал в цене. Это заставляло меня чувствовать себя имуществом. И хоть я и не считаю, что таковыми были намерения мудрых женщин, трудным путём усвоивших свои собственные уроки, для меня секс стал неразрывно связан с самооценкой.
Стыд и вина в отношении секса, с которыми я выросла, были гнетущими. Я была возмущена двойными стандартами: мужчинам позволено быть распутными и это лишь поднимает их статус, а женщин за точно такое же поведение резко осуждают. Моя расцветающая сексуальность росла как реакция на эти репрессивные религиозные установки, старомодные убеждения по поводу полового статуса и травму.
Я лишилась девственности в 17 лет с боссом кафе, в котором я работала. А год спустя я пережила свою первую сексуальную травму. Я чувствовала себя поломанной и грязной и винила себя. Все по-разному реагируют на такие ситуации — и я решила справляться с всепоглощающим стыдом, став гиперсексуальной и распутной.
Меня тут же подхватила и отряхнула от пыли консерватизма Культура. Я с удвоенной силой стала гордиться своей развратностью и утвердилась в самой большой и разрушительной лжи: что секс без любви делает меня сильнее. Я десятилетиями наслаждалась сиянием этой иллюзии женской силы, превращая свою сексуальность в оружие и убеждая себя в том, что я полна божественной женственности.
На деле же я была полна дерьма.
Я говорила себе, что если я могу соблазнить мужчину, то я сильная. Но, как говорила и Перри в своей книге, «...иногда женщины не могут понять, что быть желанной — не значит быть ценной». Глубоко внутри я знала, что это так. Но в качестве защитного механизма я создала себе хищное альтер-эго. Мои мантры были суровы:
- Можно иметь либо карьеру, либо отношения — но не то и другое одновременно;
- Близость — это гадко;
- Материнство и дети — это ловушка;
- Суть секса лишь в получении власти.
Ещё один набор лжи, построенной на лжи, построенной на травме. Суть секса не только во власти — она также в близости, уязвимости и доверии. В том, с чем я не хотела иметь ничего общего. Потому что теперь в отношениях все открыто заявляли об отсутствии ожиданий — особенно в том, что касается благородства.
Когда мужчина хотел заплатить за меня в кафе, отодвинуть стул, придержать дверь, сводить меня на ужин, увидеться со мной днём или подождать дальше первого свидания, чтобы заняться со мной сексом, я начинала относиться к нему с подозрением. Он что, серийный убийца?
Секс без обязательств полон неуверенности в себе и непонимания; близость и любовь — это кульминация. Когда мужчина, с которым я переспала, любезно писал мне на следующий день, я принимала облегчение за счастье, заставляя свой мозг быть благодарным самому минимуму. Самое грустное — это понимать, насколько низко я установила планку.
Всю жизнь под ложным предлогом «раскрепощённости» я позволяла себе быть любовницей, которую воспринимали как должное и о которую вытирали ноги. Всё это достигло кульминации, когда однажды ночью я получила сообщение от своего непостоянного любовника.
«Спокойной ночи, малышка, я люблю тебя», — говорилось в нём. И сразу следом: «Ой, это не тебе».
Дно не всегда выглядит как потеря всего или попадание в тюрьму. Иногда это то щемящее чувство внутри, когда ты знаешь, что эмоционально выдохлась. Я хотела уметь заниматься бессмысленным сексом, как мужчина, но у меня не получилось. (Спустя годы после того, как я писала для Playboy, я поняла, что у мужчин тоже не получается). Я годами безуспешно пыталась не «словить чувства» (само это выражение говорит нам многое о том, как воспринимаются эмоции в отношениях, будто бы они простуда или грипп — какая-то болезнь, с которой нужно справиться).
Я не говорю за всех женщин. Я знаю многих женщин с устойчивым самоощущением, счастливо занимающихся сексом без любви. Эта статья не призвана заставить их защищаться. Но многие женщины прочитают её и разозлятся, прямо как я, когда раньше читала что-то, что противоречило лжи, на которой я построила всю свою идентичность.
Или, может быть, вы трансгендерный или небинарный человек, который читает это и думает: «Какие же примитивные взгляды на гендер и секс у этой старой консерваторки». И на это я отвечу, что мне кажется вполне логичным, что поколение молодых женщин, ставших свидетельницами одного из самых худших побочных эффектов отделения секса от его последствий и любви, которые Перри описала как «грубый секс, культуру случайных связей и вездесущее порно», посмотрит вокруг и решит:
«Я лучше буду мужчиной». Или, что более верно: «Я лучше не буду женщиной».
Но, может быть, это неизбежный исход сексуальной революции. Современной молодёжи скармливают ещё более опасную ложь, чем то, что скармливали мне о сексе без любви. Мне говорили, что секс не важен. Им говорят, что биология не важна.
Это трагедия.
Я не предлагаю вернуться к каким-то викторианским представлениям о сексе или гендерным ролям образца 1950-х годов. Сейчас мне 43 и я впервые нахожусь в действительно здоровых, близких отношениях со своим (вторым) мужем. Недавно у нас родилась дочь. И после её рождения я много думаю о том, какие у нас с ней будут беседы, и о том, какие беседы я, вернувшись назад во времени, хотела бы провести с маленькой Бриджит.
Я бы сказала ей:
Секс может придавать тебе сил, если он происходит при здоровой самооценке. Если секс без обязательств происходит из-за травмы или неуверенности в себе, он их не решит. На самом деле, он лишь сделает хуже и навредит твоему чувству самоценности. Если ты знаешь себе цену, ты с меньшей вероятностью будешь спать с кем-то, кто тебя не ценит. Дорожи собой и тобой тоже будут дорожить.
Ты не должна воздерживаться от секса, чтобы мужчина тебя уважал; он должен уважать тебя в любом случае. Сексуальное раскрепощение никак не связано с тем, с каким количеством людей ты переспала, — оно связано с тем, насколько комфортно тебе в своей коже, — неважно, каким будет твоё решение. Суть не в том, чтобы ждать, пока ты влюбишься, чтобы заняться сексом; суть в том, чтобы в первую очередь любить себя.
Не игнорируй это ноющее чувство, говорящее, что твоё «сексуальное освобождение» заставляет тебя чувствовать себя опустошённой. Ты можешь одновременно быть секс-позитивной и принимать, что для тебя секс неотделим от близости и значимых отношений.
Я жалею, что была «шлюхой». Я жалею об этом, потому что жалею, что те мужчины из прошлого могут сказать, что спали со мной.
И всё же теперь я, наконец, ценю себя.
Каждая женщина должна думать: спать со мной — это привилегия. И ты должен быть её достоин.
