От Холодной войны к Гибридной войне (часть 2)

НАТО и ЕС

Прежде всего скажем сразу: это был действительно сложный челлендж. Исторически, задача экспансии империи решается просто. Либо все земли, на которые распространяется влияние, становятся частью империи, либо они превращаются в буферные государства.

В 1976 году в США вышла книга выдающегося военного теоретика Эдварда Люттвака: The Grand Strategy of Roman Empire.

Люттвак показал, что Римская империя расширялась и была успешна до тех пор, пока была обрамлена буферными государствами. Главным орудием покорения и расширения территорий, по Люттваку, были не легионы, а именно буферные государства вроде Иудеи Ирода Великого.

Легион — это крупное ударное соединение, которое предназначено для наступательной войны. Оно может выиграть войну, но есть вещи, которое оно в принципе не в состоянии сделать: например, обеспечить длительную охрану протяженной границы. Зато буферное государство идеально решало проблему защиты границ. Если кто-то (например, парфяне) нападал на Рим — то он вынужден был воевать не с самим Римом, а с буферным государством. Таким образом, Риму доставались все бенефиты, а буферному государству — все риски. Буферное государство содержало армию и оплачивало ее.

В случае нападения на него буферное государство отбивалось само. Только в крайнем случае на помощь ему приходили легионы. Это снимало вопрос охраны границ, освобождало армию для завоевательных походов и одновременно включало буферное государство в Pax Romana.

Буферное государство, в свою очередь, тоже не оставалось в накладе. В случае удачного симбиоза — например, та же Иудея Ирода Великого — оно расширяло территорию и улучшало экономику. Иудея никогда не имела таких границ и такой хорошей экономики, как при Ироде.

Люттвак показал, что экспансия Рима закончилась, когда он неосторожно поглотил все буферные государства и стал соприкасаться с врагами жесткой обнаженной границей. В этот-то момент войск перестало хватать: потому что на всем громадном протяжении этой границы всегда было место, где она могла быть прорвана, и легион — ударная, напомним, сила, не оборонительная — слишком долго спешил к месту прорыва. (Этот недостаток был ликвидирован только Диоклетианом, который изобрел концепцию стратегической глубины обороны и превратил все земли вдоль limes на 500 км в глубину в серию мощных, связанных прекрасной логистикой крепостей.)

Тезис Люттвака был понятен. США, как и Рим, построил к 1970-м годам по миру систему буферных государств, в которых и происходили прокси-войны: Вьетнам, Корея, Никарагуа и т. д. И даже целую буферную организацию — НАТО.

После 1991 года этот опыт был распространен на бесхозную Восточную Европу с помощью двух организаций: ЕС и НАТО, которые обе качественно изменились.

НАТО — это военная империя, в которой США играют роль Рима, а европейские государства — роль буферных государств. Одна из ее главных задач — предотвратить формирование крупных традиционных источников военной угрозы, то есть угрозы со стороны а) Германии, б) России. Тем более — возможного их союза, который еще с конца 19 века считался главной угрозой Британской империи, а затем США. Еще в 1919 году основатель геополитики Халфорд Макиндер предупреждал, что ключевое государство (pivot state), которое превратится в мировую империю и, разумеется, погребет под собой Великобританию, «может произойти, если Германия заключит союз с Россией».

ЕС — это гражданская бюрократия, которая объединяет саму Европу и в которой главным гегемоном была сначала Германия, а потом сама европейская бюрократия — Брюссель.

Это очень необычная конструкция с высокими, как мы увидим, степенями риска.

Ханаан и синдром Атиллы

Говоря об использовании метрополией буферных государств, Люттвак приводил в пример политику Рима.

Мы же тут приведем еще два примера, которые смотрятся не так выигрышно, как Рим. Первый из них — это Ханаан 13 века до нашей эры.

Мало кто помнит такую седую древность, но Ханаан в 15-13 в. до н. э. был провинцией Египта. Это не было вздорным решением и неоправданной экспансией. Это было результатом неотменимых геополитических императивов.

Египет, расположенный вдоль гигантской транспортной артерии, позволявшей перебрасывать зерно и войска (то есть Нила), почти не имел горячих границ (то есть границ, через которые могли вторгнуться завоеватели). Вокруг Египта была пустыня. Горячих границ было, по сути, всего две. Одна — граница с Нубией, другая — с Ханааном, с Азией, с кочевниками, с «людьми лука», которых в Египте так и называли — шашу, грабители. В середине 16 в. до н. э. такие кочевники, гиксосы, завоевали Египет, а через столетие их из Египта выперли.

Победитель гиксосов, основатель 18-й династии фараон понял, что коль скоро Ханаан представляет собой стратегическую угрозу для Египта, то единственный способ этому противостоять — это превентивная оккупация. Но для полноценной оккупации сил у Египта, как и у всякого тогдашнего государства, было мало.

Поэтому Египет поступил по-другому. Он разрушил стены ханаанских городов, посадил там полунезависимых правителей и довольствовался тем, что препятствовал объединению Ханаана. Ханаан превратился в систему буферных городов, из которых в метрополию текли люди, деньги и пленники, но зато она не представляла некоторое время опасности для Египта.

Второй пример — это политика царя гуннов Атиллы в 450-х годах, в момент крушения Римской империи.

Она заключалась в тотальном уничтожении всех римских городов на западной границе. В 441-442 году Атилла уничтожил Маргум, а затем Виминациум, Нис, Сердику, Сингидунум и Сирмий. Надо напомнить, что это были крупнейшие города. Сердика и Сирмий, в частности, успели побывать в столицах Римской империи. В 447 году разрушение было распространено на всю Фракию. С лица земли были стерты Аркадиополь, Каллиополь, Сест и Атира (последняя — 20 миль от Константинополя). В 451 жертвами стали галльские и рейнские города: Кельн, Турне, Камбре, Амьен, Бове, Майнц, Трир, Метц, Реймс, Страсбург и Вормс. «Он сжёг весь город, жителей перебил мечом, а священников, служивших у алтарей, умертвил. Город был разрушен до основания» — сообщал о падении Метца Григорий Турский.

На первый взгляд, политика Атиллы кажется венцом дикости. Зачем уничтожать десятки городов? Но на самом деле у нее был совершенно определенный стратегический смысл.

Лагерь Атиллы располагался на Великой Венгерской равнине, и у него было попросту слишком мало военных и особенно административных мощностей, чтобы контролировать всю империю. Одновременно империя — особенно по Рейну и Дунаю — к тому времени обзавелась, по сути, системой мощных военных укрепленных узлов, которыми и были вышеназванные города. Не имея возможности контролировать всю империю, Атилла попросту уничтожал ту самую созданную Диоклетианом линию обороны, которая могла ему помешать в дальнейшем ее грабить.

Атилла создавал свою систему буферных территорий.

Нечто подобное сделали и США. Можно сказать, что они повторяли тактику Римской империи времен Августа. Но можно сказать, что они повторяли тактику фараона Ахмоса, Атиллы, а также Сталина, потому что система Варшавского договора была тоже не что иное, как создание системы буферных государств.

Сравнение с Римом времен Августа, конечно, выглядит более приятно, чем сравнение с фараоном Ахмосом или Атиллой. Но суть от этого не меняется. Во всех случаях действует один и тот же принцип.

Если у государства есть силы колонизировать и полностью аннексировать территорию, то эта территория становится «своей» и начинает процветать.

Однако если таких сил нет, или по какой-то причине полная аннексия нежелательна, то на эту территорию начинают воздействовать мощнейшие приливные силы, разрывающие ее на части и превращающие ее в пояс политических астероидов.

То, что нельзя аннексировать, — можно разделить. Это неотменимый императив, который мы видим, например, даже в судьбе британской Индии. Когда Индия была колонией Британии, она впервые собралась в единое целое из множества разрозненных кусочков. Но когда Британия ушла из Индии, она разделила ее на Индию и Пакистан.

В истории образования НАТО и ЕС был случай такого особо показательного Ханаана. Это — Югославия.

Югославия

Государство Югославия было официально распущено 7 декабря 1991 года комиссией ЕС под руководством юриста Роберта Бадинтера.

Это был важный международный прецедент. Государство Югославия распалось не в результате военной победы, а в результате решения комиссии никем не выбранных бюрократов.

При этом решение комиссии Бадинтера гласило, что бывшие административные границы Югославии внутри страны являются новыми нерушимыми и признанными законом границами; а вот национальные меньшинства внутри новых границ правом самоопределения не обладают.

Например, хорваты могут отколоться от сербов, но сербы, проживающие на территории Хорватии, не могут сделать то же самое. «Сербское население в Хорватии и Боснии и Герцеговине, — гласит вердикт комиссии Бадинтера, — не имеет права на самоопределение». «Претензии сербов понятны, но незаконны», — подытожил суть дела посол США Зиммерман.

«Мы отрицаем право Сербии на любые территории за ее границами, — заявил госсекретарь Бейкер Слободану Милошевичу. — Если вы будете настаивать, Сербия будет превращена в изгоя».

Запомним это правило — оно нам пригодится. Государственные границы Югославии больше не существуют, однако административные, проведенные произвольно югославской советской властью, пересмотру не подлежат. Они священны.

Новое самоопределившееся большинство имело право делать все что угодно на своей территории. Никто не мог ему мешать. Попытка ему в чем-то помешать была бы подрывом международных устоев. В итоге 200 тыс. сербов были этнически вычищены из Хорватии — и это была победа добра над злом, фактически санкционированная решением комиссии Бадинтера. Это была не «этническая чистка», это было «восстановление контроля над территорией», совершающееся при полном бездействии находящихся рядом войск ООН.

Однако вслед за Хорватией встал вопрос Боснии. Если в Хорватии хорваты действительно составляли большинство, то в Боснии такого ярко выраженного большинства не было. Боснийские мусульмане составляли лишь 43,5% населения. Православные сербы составляли 31%, и католики-хорваты — 17%.

В феврале 1992 года лидеры всех трех национальных сил Боснии подписали в Лиссабоне соглашение, которое превращало Боснию в подобие Швейцарии: чтобы избежать междоусобной войны, страна была должна быть максимально децентрализована. Где чье население — тот и правит. На следующий день после этого посол США Зиммерман спешно прилетел к лидеру боснийских мусульман Изетбеговичу и практически впрямую ему сказал, что если он разорвет договор, то США гарантируют ему поддержку, вплоть до военной.

Война вспыхнула мгновенно, а кроме поддержки США, боснийские мусульмане получили мощную поддержку от джихадистов бен Ладена. Война в Боснии воспринималась исламистскими террористами как реванш за поражение Османской империи и возможность снова захватить плацдарм в Европе.

Босния, собственно, и была тем местом, с которого исламисты начали реконкисту Европы, нередко в прямом смысле. Люди, воевавшие в Боснии, потом устраивали в Европе теракты. США помогали им всеми силами, включая прямую военную поддержку, но еще более страшные последствия имело идеологическое оформление этой войны.

С точки зрения американской мейнстримной прессы, это был война добра против зла, агрессора против жертв. Любое другое описание этой войны было строго запрещено. Боснийские мусульмане и моджахеды, со всех сторон направлявшиеся в Боснию, чтобы резать неверных, были «жертвами». Сербы были «агрессорами».

«Поскольку вопрос был чёрно-белым, а США были на стороне добра, любое отклонение от правил было оправдано, — пишет Скотт Хортон. — Администрация искажала резолюции ООН в пользу мусульман, создавала „зоны безопасности“, которые мусульманские силы могли использовать против своих врагов, называла потенциальных сербских партнёров по переговорам „военными преступниками“, чтобы исключить компромисс, использовала гуманитарную помощь для укрепления мусульманских сил и поддерживала правительство в Сараево, которое становилось всё более этноцентричным по своему составу, однопартийным по своему правлению и манипулятивным в своей дипломатии».

Когда джихадисты сжигали сербские деревни вместе со своими обитателями, CNN и его звезда Кристиан Аманпур молчали. Когда джихадисты сообщали о сербских зверствах — это оказывалось на первых полосах газет. Так, в январе 1993 года Ньюсвик сообщил, что сербы изнасиловали от 30 до 50 тыс. мусульманских женщин специально, чтобы те родили сербских детей. Комиссия ООН год спустя нашла ровно 126 жертв подобных изнасилований. «Нарратив гласил, что сербы совершают жестокости гитлеровского масштаба», — замечает Скотт Хортон.

Гораздо раньше кого-либо другого новые воины добра стали позиционировать себя как продолжателей дела Второй Мировой и борцов против фашизма. Каждый их противник был Гитлер. Других войн и объектов для сравнения в мировой истории не было. Тот нарратив, который Сталин готовил для ООН («всякая война, которую начал ООН, праведная, всякую войну, которую начали без ООН, ведут фашисты»), — был теперь ушит по фигуре НАТО.

По иронии судьбы, «сербы, чьи отцы сражались с немцами и спасли 500 сбитых американских летчиков, теперь были нацисты, а сыновья хорватов и мусульман, которые вступили в союз с Третим Рейхом и убили во время Холокоста сотни тысяч гражданских, теперь были евреями», — замечает Скотт Хортон.

Мы без преувеличения можем сказать, что эта — боснийская война — дала старт двум очень важным трендам нашего времени. Во-первых, именно с нее началось победное шествие воинствующего ислама по Европе, причем использование в Боснии джихадистов как прокси было последовательной политикой администрации президента Клинтона.

Второй тренд был — описывать каждую войну как борьбу абсолютного Добра и абсолютного Зла. Определить Добро было очень просто. На его стороне сражались США.

Однако даже то, что творилось в Боснии, меркло перед тем, что произошло в Косово.

Как мы только что видели, в 1991 году комиссия Бадинтера признала внутренние административные границы бывшей Югославии священными. Представителям наций, оказавшихся за пределами этих границ, не повезло. Им ничем нельзя было помочь. Их требования национального самоопределения были понятны, но, увы, незаконны. Административные границы нельзя было нарушать.

Однако Косово находилось внутри такой административной границы. Это был небольшой анклав в составе административных границ Сербской республики на землях, которые составляли историческое ядро Сербии, но со времени Оттоманского ига были населены в том числе большим количеством мусульман — косовских албанцев. Он находился внутри республики Сербия, так же как Чечня — в составе РФ.

И вот в 1999 году принцип, который благословил этническую чистку 200 тыс. сербов в Хорватии и взаимную резню в Боснии, вдруг перевернулся на 180 градусов. Оказалось, что бывшие административные границы нарушать было можно и нужно. Они ничего не значили, если дело шло о возможности этнической чистки. Косовские албанцы-мусульмане были жертвами геноцида со стороны нового Гитлера, Милошевича, и их надо было спасти.

Главной союзной силой США по спасению Косово была «Армия освобождения Косово». Еще недавно она значилась в официальном списке террористических организаций Госдепа. Теперь она оттуда вдруг исчезла.

Согласно отчету Конгресса США, «от 30 до 50 процентов» денег АОК поступало от торговли наркотиками.

Невероятно, но факт: еще одна часть денег поступала от торговли человеческими органами, в которой был лично замешан будущий президент Косово Хашим Тачи. Это обвинение могло бы показаться кровавым наветом и пропагандой, однако именно это обвинение предъявила Хашиму Тачи в своей книге Карла дель Понте, руководитель Трибунала по бывшей Югославии — организации, которая вряд ли могла похвастаться объективностью и, в сущности, была сделана для того, чтобы легитимизировать все, что было сделано США.

Это не помешало Джо Байдену в 2010 году назвать Тачи «Джорджем Вашингтоном Косово». Спустя несколько месяцев после этих прочувствованных слов Тачи был официально упомянут как соучастник торговли органами в отчете Совета Европы, а в 2020 ему было наконец официально предъявлено обвинение. Согласно отчету Совета Европы, среди сети концлагерей, которыми заведовала АОК и в которых содержались как этнические сербы, так и албанцы, похищенные для выкупа или в результате междоусобных разборок, был по крайней мере один, который продолжал и коммерциализировал традиции, заложенные доктором Менгеле.

«В сети лагерей имелся как минимум один специально построенный центр, уникальный по внешнему виду и назначению. Это был построенный по последнему слову медицинской техники центр для торговли органами. Это была сооруженная в полевых условиях операционной клиника, и именно здесь некоторым пленникам, удерживаемым членами АОК и связанными с ними организациями, против их воли извлекали почки». Согласно некоторым данным, заключенные, потерявшие одну почку, продолжали жить в заключении, пока не находился покупатель на вторую. «Мы слышали многочисленные упоминания о том, что пленных не просто передали, но и „купили“ и „продали“», — гласил отчет.

Основная база операций АОК находилась перед войной не в самом Косово, а в соседней Албании. О связях с бен Ладеном и говорить излишне: на помощь «косовскому Вашингтону» в Косов хлынули все безработные джихадисты.

В таких условиях модус операнди АОК был очень прост и полностью предвосхищал модус операнди ХАМАСа. Террористы АОК нападали на сербов, а ответный удар, на который сербы обычно не скупились, всегда мгновенно называли геноцидом и убийством гражданских. Точно также, как сейчас ХАМАС может рассчитывать, что CNN или BBC некритически воспроизведет любую его ложь, точно так же и косовские моджахеды, получив в свое распоряжение такое мощное оружие гибридной войны, как западные медиа, немедленно начали делать одно и то же: безостановочно рассказывать о страшном геноциде со стороны сербов.

Это снова была война Добра против Зла. Это «борьба Справедливости против Геноцида, Гуманности против Негуманности, Демократии против Деспотизма», — заявлял министр обороны США Вильям Коэн. Это битва «между добром и злом, цивилизацией и варварством», — вторил ему премьер Великобритании Тони Блэр.

Добром — уточним — были соратники бен Ладена, торговавшие наркотиками и содержавшие пленника с вырезанной почвой в тюрьме до тех пор, пока не находился покупатель на его вторую почку.

Злом были законные (согласно комиссии Бадинтера) власти страны, которые сражались против террористов, база которых была в соседней Албании.

Чем страшнее была реальная картина деятельности косовских моджахедов — тем более истеричной становилась картинка в американских СМИ. Администрация Клинтона публично заявила, что в Косово убиты 100 тыс. гражданских. Газеты были переполнены страшными рассказами о шахте в Трепце, набитой телами, или о массовых расстрелах в Малой Круше. После войны в Косово, под охраной голубых касок, нагрянули эксперты Трибунала, у которых была вполне понятная задача: подтвердить все эти утверждения и накопать тел для процесса по геноциду.

В итоге вместо 100 тыс. тел они выкопали 3 тыс. тел косовских албанцев.

Шахта в Трепце оказалась пуста. В Малой Круше обнаружилось всего несколько убитых. И надо помнить, что из этих трех тысяч значительная часть были молодые мужчины военного возраста, нередко убитые с большого расстояния с оружием в руках. Для сравнения: в бомбардировках НАТО погибло около полутора тысяч гражданских сербов.

А вот после войны началась настоящая этническая чистка: 75% процентов сербского населения Косово или убежало, или были зарезаны. Убежали также 120 тыс. цыган. Джордж Робертсон, занимавший пост генерального секретаря НАТО с 1999 по 2003 год, заявил Палате общин, что «АОК ответственна за большее количество смертей в Косово, чем югославские власти» в период, предшествовавший вмешательству НАТО.

«Косовские албанцы играли на нас, как на скрипке Страдивари. Мы субсидировали и косвенно поддерживали их жестокую кампанию за этнически чистое Косово», — признавался канадский генерал-майор Льюис Маккензи.

В войне в Косово США непосредственно воевали на стороне исламских террористов, торговцев наркотиками и торговцев человеческими органами против правительства, которое — согласно решению комиссии Бадинтера — обладало правом полного суверенитета над данной территорией. 78-дневные бомбежки Югославии были впечатляющей демонстрацией того, что отныне в мире есть одна правда — это то, что правдой называет Госдеп США.

Этот намек возымел свое действие.

Война в Косово была связана с еще одной очень важной чередой событий. Бомбардировки Югославии начались ровно через 12 дней после того, как 12 марта 1999 года Польша, Венгрия и Румыния были официально приняты в НАТО. А уже в апреле 1999 года — прямо в ходе бомбардировок — администрация Клинтона пригласила в НАТО страны Балтии, Албанию, Болгарию, Румынию, Словакию, Словению и Македонию. Напомним, что Албания была мусульманская страна, которая, собственно, и предоставляла террористам из АОК базу для операций.

Это был прозрачный намек о том, кто теперь главный медведь в доме.

Однако и на этом несчастья Сербии были еще не кончены. Слободан Милошевич оставался ее президентом. Вторгнуться непосредственно в страну для его свержения было бы странновато, хотя США и Великобритания рассматривали и этот вариант. Вариант наземного вторжения НАТО в Сербию назывался «Коалиция желающих» и пользовался большой поддержкой тогдашнего британского премьера Тони Блэра.

Однако для свержения Милошевича существовал еще более дешевый вариант, в свое время мастерски опробованный Сталиным. Это было не что иное, как победа на выборах.

Проигранная война вообще обычно смертельна для демократически избранных лидеров, на это бомбежки Югославии и были рассчитаны. Ситуацию достаточно было лишь немного подтолкнуть и поддержать стремление народа к «демократическим переменам».

NED (National Endowment for Democracy) потратил 40 млн. долларов на 18 групп, работавших против Милошевича, (как NED сам хвастался) — и после проигранных выборов, которые тот вздумал неудачного оспаривать, его арестовали и сплавили с рук долой в Гаагу. «Многое из того, что мы делаем сегодня, двадцать пять лет назад тайно делало ЦРУ», — заявил соучредитель NED Аллен Вайнштейн Дэвиду Игнатиусу из Washington Post в 1991 году. Статья Игнатиуса называлась: «Невинность за границей. Новый мир без шпионских переворотов».

По сути дела, NED и USAID использовали ту же технику, которую в 1945 году в этом регионе использовал Сталин. Они финансировали активистов, которые претендовали на то, чтобы говорить от имени гражданского общества. Активисты были новым слоем людей, которые делают борьбу за добро своей профессией, и, в отличие от политиков или чиновников, не отвечают за достигнутые результаты. Как замечал в частном письме один из руководителей Стратфора, Марк Папич, такая тактика, «если ее использовать правильно, более могущественна, чем ударная авианосная группа».

Югославия стала впечатляющим примером новой стратегии. Югославию нельзя было присоединить к США, но зато ее можно было раздробить, как Ханаан в 13 в. до н. э., или уничтожить, как Трир в 451 году.

Это избавляло старые страны Европы от потенциального геополитического соперника на Балканах, продолжало процесс дробления Европы на мелкие части, и впечатляюще демонстрировало перспективы новой военной колонизации Европы.

Еще одной причиной интервенции в Югославии было опасение, что Франция и Германия создадут свои собственные армии и станут военной силой в Европе.

Особенно тяжелой была перспектива военного и экономического союза Германии и России. Такой союз полностью переворачивал всю стратегическую карту Европы и должен был быть предотвращен во что бы ни стало.