Действительно хорошие русские: их именами назовут улицы

Война Израиля с Палестиной, внезапно перекрывшая собой всю прочую новостную повестку, подсветила интересное явление: огромное число оппозиционно настроенных россиян оказались убеждёнными сионистами, радикальными защитниками еврейской государственности. Начиная от Андрея Макаревича, «нашими мальчиками» которого оказались израильские солдаты, заканчивая Тамарой Эйдельман, смакующей бойню в Газе, российские диссиденты встали горой за государство с самым сильным на планете загранпаспортом.

В этой силе, собственно, и кроется секрет поддержки. Государство Израиль, несмотря на множество своих недостатков, стабильно защищает интересы своих граждан по всему миру. И не только граждан, но и собратьев по крови. Притеснение этнических евреев и граждан Израиля в любой развитой стране неизменно встречает могучий институциональный отпор со стороны государственных и негосударственных организаций, лояльных Израилю. А в развивающихся странах враги Израиля не раз встречали жестокий и кровавый конец, познакомившись со службой агрессивных переговоров.

Когда все говорят, что надо валить, либерал спрашивает: «Куда?», а националист достает Даркон.

В противовес этому, россиянам на чужбине просто некуда идти за защитой. Государство не защищает даже аполитичных граждан, попавших в беду, хотя аполитичность — это высшая форма лояльности, которая дозволена обычному человеку в России. Когда из-за локдаунов множество людей застряло в других странах с истекающими паспортами, вытаскивать их из всего правительства взялся буквально один человек — глава минцифры Максут Шадаев. Он лично собирал списки их имён и трубил на каждом углу о необходимости спасти земляков. МИД в это время был поглощён производством антизападной пропаганды, поэтому на выполнение своей прямой обязанности у него не нашлось ни времени, ни желания.

Сейчас поступают данные о гибели множества россиян в зоне боевых действий в Израиле: на момент написания автору было известно о 16, а сейчас эта цифра, скорее всего, кратно больше. Но чиновники не потрудились сообщить даже имена погибших. А сколько живых россиян остались брошены под ракетными ударами ХАМАС — вообще никого из них не волнует. Если кто-то и займётся их спасением, то это будут израильские военные, а не российские дипломаты.

С активными гражданами, навлёкшими на себя гнев людоедского комбайна, ситуация ещё хуже. Им оказывается недоступна даже символическая поддержка, а формально существующие консульские учреждения закрывают свои двери. Организации россиян за рубежом, плотно контролируемые Россотрудничеством, и вовсе игнорируют их существование. Как и в случае с официальной дипломатической службой, неформальные каналы влияния заняты государственной пропагандой — помогать противникам государства не в их интересах. А от российских спецслужб защиту своих интересов могут ожидать лишь члены правящей элиты.

В этот момент опорой уехавших могли бы стать многочисленные оппозиционные движения, работающие за рубежом и успевшие обзавестись существенным влиянием в западных странах. Когда организации диаспор оказываются коррумпированы Кремлём, организации диссидентов могли бы стать новой мягкой силой, оказывающей покровительство беженцам и эмигрантам. Но этого, парадоксальным образом, не произошло.

Ни одна крупная политическая организация официально не выступила против запрета на выдачу виз, закрытия банковских счетов, изъятия собственности и других форм противоправного преследования россиян. Я акцентирую внимание именно на этих преступных мерах, поскольку они никакого отношения не имеют (и с самого начала не имели) к прекращению войны, нанесению ущерба российскому ВПК и борьбе с режимом Владимира Путина. Эти меры вводились как популистский ответ на запрос справедливости, чтобы коррумпированные западные чиновники могли сказать избирателям: «Смотрите, мы боремся с влиянием Путина в Европе» — в то же время продолжая распространять это влияние и извлекать из него личную выгоду.

Противостояние этой лицемерной политике, открыто идущей вразрез с декларируемыми Евросоюзом и ООН ценностями, закреплёнными во множестве деклараций, должно было стать очевидным первым пунктом в повестке российских диссидентов. Вместо этого мы на протяжении почти двух лет наблюдали бесконечные попытки оправдать эту политику. Дискриминация по признаку нации или гражданства, в большинстве европейских стран являющаяся уголовным правонарушением, подавалась диссидентами как необходимая плата за бездействие — плата, взымаемая с самых деятельных граждан России, пожертвовавших ради падения преступного режима всей своей прошлой жизнью. Сторонники Владимира Путина, напомню, от этих мер никак не пострадали.

Михаил Ходорковский, лично просивший снять санкции с Олега Тинькова, не предпринял никаких действий, чтобы преступная европейская политика была отменена в отношении всех остальных россиян. Россиян, выступающих против войны и бросивших свой дом, чтобы не стать ее участниками. В его понимании, россиянин виновен, пока не доказано обратное — а готовность бросить всё, расстаться с любыми планами на будущее и уехать от мобилизации таким доказательством не является. В отличие от крупных сумм денег, которые Тиньков и другие российские бизнесмены могут в неофициальном порядке «пожертвовать» европейским коррупционерам.

Фонд борьбы с коррупцией, в прошлом крупнейшая политическая организация в стране, тоже не предпринимает никаких действий. Леонид Волков, бывший глава ФБК, решать проблемы россиян на чужбине отказался: исходя из его слов, единственный способ их защитить ;— это поражение режима Владимира Путина. О необходимости противодействия европейским коррупционерам, прямо в эту минуту нарушающим базовые человеческие права россиян, бывший глава ФБК говорить не стал. Зато оказал помощь в спасении коррупционеров российских. Она хоть и стоила ему поста, но всё же оказалась невостребованной: при первых признаках опасности банкир Фридман вернулся с большой родины (Израиля) на родину малую, в Россию. Олигархам, в отличие от обычных граждан, такая опция всегда доступна.

Разумеется, в структурах Навального и Ходорковского нашлись порядочные люди, которых такое положение вещей искренне возмущает. Однако официальная позиция их организаций такого возмущения не выражает, а их деятельность направлена на решение совершенно иных задач.

Если оторваться от персоналий и взглянуть на общую картину, российская оппозиция к проблеме беженцев относится примерно следующим образом:

«Нам вас очень жаль и мы время от времени будем про вас вспоминать. Но вас всего 2 миллиона, а нам надо заботиться о целой стране — Украине — и, если найдётся время, о 140 миллионах, оставшихся в России. Простите, ребята, но вы сейчас не в приоритете».

Цинизм таких подсчётов повергает в шок. Самая минимальная оценка числу россиян за рубежом была дана ООН: более 10 миллионов человек. Это совпадает с данными Statista на 2020 год. Иными словами, ещё до войны и массового бегства численность российской диаспоры «всего лишь» превышала всё население Израиля. А по заявлениям российских властей, в 2006 году российская диаспора насчитывала 30 миллионов человек. Но даже 2 миллиона уехавших после начала войны — это огромное число людей, превышающее население некоторых европейских стран, в которых радио тысячи белых пальто нашло убежище. Тот факт, что российскую оппозицию не волнует их судьба, не может вызывать никаких чувств, кроме ярости и презрения.

Организованной, систематической защитой прав и интересов россиян за рубежом сегодня занимается лишь немногочисленное сообщество правозащитников. Профессиональные юристы, адвокаты, журналисты, учёные и айтишники, которые могли без особого труда построить успешную карьеру в коммерческой сфере и навсегда забыть о мелочных дрязгах российской оппозиции. Вместо этого они добровольно взвалили на свои плечи ношу спасения невиновных и брошенных; обрекли себя годами сосуществовать с корпорациями пустозвонов и съездами сбитых лётчиков, лишь бы иметь возможность вывезти ещё одного запасника, отбить у репрессивной машины ещё одного активиста, не позволить предать забвению ещё одного узника совести и не дать умереть с голоду на чужбине ещё одному человеку, сохранившему веру в справедливость. Невоспетые герои нашего времени, у которых все мы в неоплатном долгу.

В своё время профессиональный сбитый летчик Гарри Каспаров поставил крест на инициативе, которая могла помочь россиянам на чужбине, назвав её «паспортом хорошего русского». Конечно, любой проект, участником которого является господин Каспаров, априори обречён на провал, вне зависимости от названия — но конкретно этот ярлычок запал людям в память. «Хорошие русские» стали обязательной частью риторики русофобов. Одни сравнивают россиян с «хорошими немцами», попутно отмечая День легионера СС. Другие честно признают, что для их кураторов «хороших» русских не существует — есть лишь полезные для достижения целей зарубежной номенклатуры. Но мне такая постановка вопроса не нравится. Я думаю, что хорошие русские — или хорошие россияне, если для вас выбор слов принципиален — действительно существуют, и отличить их можно по одному простому признаку.

Кто такой хороший русский, хороший россиянин, хороший гражданин России? Это человек, который в трудную минуту не отвернулся от своих сограждан и помог им в беде. Помог, пропорционально своим ресурсам и возможностям. Бедный студент может довезти передачку в ОВД. Айтишник или предприниматель может пожертвовать деньги правозащитникам. Журналист — рассказать об узнике совести или о благотворительном проекте. Адвокат — стать частью правозащитной команды. У кого-то хватает ресурсов только на то, чтобы пустить земляка на ночь под свою крышу и не оставлять на холоде. А лидеры мнений могут защищать интересы всего своего народа перед лицом международного олигархата. Кому многое дано — с того многое спросится.

Мне повезло: за свою жизнь я познакомился со множеством хороших русских. С по-настоящему добрыми и искренними людьми, готовыми помочь соотечественникам в беде. Одни были беженцами, едва державшимися на ногах, но всё равно готовыми помочь тем, кому пришлось ещё хуже. Другие — правозащитникам, готовыми биться за каждого человека. Третьи уезжали с комфортом, но без единого сомнения помогали менее удачливым, когда тем было некуда обратиться.

Это не просто хорошие русские. Это — лучшие представители человеческого рода. Наша главная защита и надежда. Мы должны ценить этих людей и помогать им при каждой возможности.

Однажды их именами заслуженно назовут главные улицы наших городов.