Постинтеллектуальное право

В контексте либертарианского права наиболее дискуссионным является именно вопрос состоятельности собственности на информацию. Стоит ли признавать этот вид собственности? Если нет, то что делать с любыми проявлениями плагиата?

Не существует ни одного серьёзного аргумента в пользу интеллектуальной собственности. С другой стороны, есть некоторое количество доводов, истекающих из самой теории либертарианства, из которых можно заключить: право на владение идеями — бессмысленное понятие.

Ниже мы разберём два повода так считать, а также ряд альтернатив, имеющих своё место в контрактном праве.

Классический тип собственности — собственность на физически существующие объекты — обладает рядом особенностей. Во-первых, собственность должна иметь некоторый практический смысл (право собственности защищает от агрессивного насилия). Во-вторых, собственность должна каким-то образом появиться (принцип гомстеда). Чтобы признать интеллектуальную собственность, нам следует сравнить её с традиционной (физической) и определить, соответствует ли она двум ключевым критериям выше.

Право на частную собственность имеет утилитарное назначение

Либертарианское право рассматривает отношения между субъектами права и преследует цель минимизации насилия. Любое насилие, в свою очередь, — это некоторое действие, направленное на частную собственность (по отношению к человеческому телу это также применимо, если считать, что в собственности человека находится его собственное тело). Таким образом, частная собственность нужна, чтобы «регистрировать» границы возможных и невозможных в правовом поле действий. Другими словами, насилие может быть совершено исключительно по отношению к собственности. В обратном случае мы бы не стали выделять такую категорию как «собственность» в принципе.

Можно ли совершить насилие по отношению к собственности на идеи?

Традиционно под насилием мы понимаем: изъятие (а также кражу/воровство) уничтожение, незаконное трансформирование (использование без ведома владельца).

Все три категории имеют нечто общее. Так или иначе у прежнего владельца не остаётся того, что ранее являлось его собственностью. Во всяком случае, не остаётся этого в той же степени, что и была до момента совершения насилия.

Можем ли переложить это на интеллектуальную собственность? Достаточно поразмыслить пару секунд, чтобы утвердить — нет. «Кража информации» — это на самом деле лишь её копирование. У прежнего владельца она остается. Значит, кража или похищение, любое изъятие информации невозможно. Уничтожение информации представляется возможным только в виде уничтожения физического носителя этой информации: диска, флешки, записи или, в конце концов, самого мозга. Однако при воздействии на каждый из этих объектов насилие совершается и так (следовательно, в этих случаях «собственность на информацию» утилитаристски совершенно не нужна. Каждый случай «уничтожения» информации сопряжён с уничтожением физического носителя, собственность на который мы и так не оспариваем). Это же относится и к изменению изначальной информации.

Таким образом, по отношению к информации невозможно произвести никакого насильственного действия. Информация в её изначальном виде всегда остается у её владельца (если предположить, что такой существует). Переложив классическое понимание насилия на информационное, нефизическое пространство мы замечаем: на либертарианской практике интеллектуальная собственность абсолютно не имеет смысла. В понимании же сторонников интеллектуальной собственности насилие против собственности может даже не затрагивать её саму как таковую.

Чтобы собственность могла существовать как таковая, она сначала должна появиться

Процесс образования собственности в либертарианской теории объясняется гомстедом — первоначальным присвоением. Принцип гомстеда подразумевает: «прикладывая усилия к ничейным природным ресурсам, извлекая из них нечто новое, ты присваиваешь их себе». Ключевое слово — ничейным.

Классическая собственность возможна благодаря природным ресурсам. Человек появился на земле, а не земля была придумана человеком — именно это причина того, почему физическая собственность продолжает образовываться. Мы (люди) живём в мире, созданном задолго до нас. Именно поэтому существующие ресурсы могут быть присвоены. Перекладывая собственность на продукт внутреннего мира человечества, мы сталкиваемся с главной проблемой: ничейных ресурсов не остаётся. Любая идея, которую мы формулируем, — лишь переиначивание, видоизменение мыслей прошлых людей. Круг собственности давно замкнулся, потому если мы предполагаем возможность гомстеда идей, то мы должны признать изложенное выше. Никому не принадлежавших ресурсов не осталось. Как говорится, «всё придумано до нас». В какой бы степени ваша идея не была оригинальна, она отчасти будет содержать умственный труд прошлых поколений.

Представим это в категориях физической собственности: мы берём некоторое количество ранее не использовавшихся ресурсов (а может даже обходимся без них), но вместе с ними изымаем чужую собственность, перерабатываем это, используем и создаём нечто. Результат такой деятельности можно назвать гомстедом? Нет, но его можно назвать агрессивным насилием.

В мире победившей интеллектуальной собственности её образование было бы невозможно, ведь каждая новая идея в некоторой степени содержит в себе идеи других людей. Другие люди, в свою очередь, являются изначальными собственниками не только своих мыслей, но и (следуя такому рассуждению) части мыслей каждого своего интерпретатора.

Итак, важной особенностью собственности является её физичность: ты не можешь обладать тем, что не имеет физического воплощения. Собственность на информацию в том же смысле, что и собственность на физические предметы, не имеет смысла. Предположим, что вы имеете собственность на некоторую идею. По отношению к такой собственности невозможно совершить никакое насильственное действие: «уничтожение» такой собственности невозможно, ведь физически её не существует. «кража» тоже не представляется возможной, ведь информация копируется, а не передаётся.

Гомстед информации тоже невозможен, так как гомстед предполагает, что изначально существует никому не принадлежавший ранее набор ресурсов, который вы преобразуете. Если мы предполагаем существование собственности на информацию, то предполагаем возможность гомстеда информации. Но образование новой идеи сопряжено с переработкой чужих мыслей, которые, исходя из нашего допущения, также принадлежат другим людям. Это значит, что гомстед мыслей невозможен.

Собственность на информацию — бессмысленное понятие и интеллектуально несостоятельная концепция. Но какую альтернативу предлагает либертарианское право?

По сути, современное патентное право — это инструмент для искусственного создания монополий на рынке. Его можно сравнить с лицензированием или лоббированием законов, которые запрещают другим игрокам входить на тот или иной рынок. Впоследствии это вредит вообще всем. Ведь технология существует, она доступна, но возможность использовать её концентрируется в единой точке. Конкуренция фактически запрещается, а улучшения качества не происходит.

Что будет вместо него?

Представим, что мы изобрели некоторую технологию. Мы можем продавать её на любых подходящих нам условиях. Такое условие как «вы гарантируете, что не передадите эту технологию кому-либо», следовательно, тоже возможно. Если получатель технологии нарушает соглашение — он должен возместить все убытки. Таким образом, основная альтернатива — соглашение о неразглашении некоторой информации.

Если независимый от нас изобретатель сам создаёт такую же (или похожую) технологию, его за это не оштрафуют, не накажут насильственно. Он сам придумал такую технологию (или разгадал механизм работы другой технологии, хотя это тоже может упраздняться в рамках контрактных отношений) и может делать с ней что хочет. Это более морально верно, а также способствует конкуренции между несколькими авторами

Из-за такой особенности контрактного права в либертарианском обществе могут даже появиться посредники в виде, например, сайтов, которые будут гарантировать авторам неприкосновенность их контента. Пользовательское соглашение таких сайтов будет включать недопустимость копирования контента с них. Размещая контент, автор будет защищён от копирования. В случае нарушений юристы сайта могут потребовать компенсацию как для самого сайта, так и для автора контента.

Такая площадка будет очень популярна как среди авторов, так и среди большинства пользователей, за исключением, собственно, воров контента.

В чём принципиальная разница? При либертарианстве компенсацию будет выплачивать тот, кто, собственно, нарушил договор, то есть инициировал насилие.

В случае современной системы «авторского права» это работает не так. Человек, скопировавший чью-либо работу, не заключал договорённостей с автором. Такая ситуация (хоть и мы понимаем, что такой человек поступил неправильно) абсолютно не правовая. И это ключевой фактор.

Для самого создателя контента или технологии разницы не будет. Но если государственная система для защиты автора использует насилие, то либертарианская, выполняя ту же функцию, его предотвращает.