Самолёт, который так и не взлетел

«Самолёт, взлетевший не с первого раза» — это не просто анекдот из советских времён, но и лучшее описание того, что происходит с коммунистической идеологией и её носителями в XXI веке. Но пока мы смеёмся, социалисты продолжают классовую войну.

Различные формы социализма, начиная от классических антикапиталистических интенций и заканчивая культурным марксизмом, крайне заразительны и распространяются почти так же быстро, как вырвавшийся из китайской лаборатории коронавирус. Ещё 30-40 лет назад относительно здоровое американское общество славилось своим консерватизмом. Сегодня половина молодых американцев желает наступления «прекрасного социалистического будущего».

Хотя в прошлые столетия социалисты немало сделали для защиты прав рабочих, общий итог их деятельности не вызывает особого восторга даже у их последователей, а социал-демократия больше не ассоциируется с борьбой против эксплуатации. Вместо наступления общества всеобщего благоденствия, классовой справедливости и т.п. умеренные социалисты встали в один ряд с представителями парламентской буржуазии, и теперь принимают драконовские законы, попеременно уничтожая класс трудящихся и их собственность.

Радикальные же социалисты, которым всё-таки удалось совершить революцию, вошли в историю кровавыми тиранами, маньяками и насильниками, погубившими не менее 100 миллионов человеческих жизней. Современным приверженцам коммунизма приходится юлить и даже откровенно врать по поводу сталинских репрессий, преступлений красных кхмеров, террора Мао и остальных первопроходцев коммунизма.

Какими бы красивыми ни были фантазии о социализме, их практическая реализация всегда и везде заканчивается примерно одинаково — крахом экономики и последующей политической дестабилизацией, иногда приводящей к полному обнулению политического режима. Так было в Чили, Югославии, СССР. То же самое прямо сейчас происходит в Демократической и Социалистической Шри-Ланке.

Однако первопричина несостоятельности абсолютного большинства левых проектов кроется не в экономической плоскости, а в несоответствии социализма человеческой натуре.

Главная предпосылка социалистической идеологии гласит, что все проблемы человечества лежат в социальной плоскости и разрешить их можно особым регулированием сверху. Со временем надобность в нём отпадёт, ведь в постоянно совершенствующемся обществе сама человеческая природа приобретёт иные черты, станет пригодной для идеального общественного строя.

Впервые в Новое время этот проект был изложен Томасом Мором в небезызвестной «Утопии», где путешественник и философ Рафаэль Гитлодей рассказывает своему собеседнику об острове, на котором нет частной собственности, зато введён жёсткий контроль за каждым «свободным» утопийцем и практикуется рабство. Буквально «у тебя ничего не будет, но ты будешь счастлив».

Хотя творчество Мора насквозь пропитано иронией, будущие социалисты восприняли его как инструкцию к действию. Отрицая право человека распоряжаться собой и своей собственностью, социалисты передают его в руки «государства», «общества» или какого-то другого абстрактного термина, используемого левыми для прикрытия собственной тирании. Где-то она реализуется в «мягкой» марксистской форме, известной сегодня под брендом либеральной демократии, где-то в «тяжёлой» марксистско-ленинской (СССР, КНР, КНДР, Куба и др.).

Основное различие между ними в том, что бланкист Ленин, в отличие от более демократичного Маркса, считал, что социалистическая революция не случится без посредников между «научным социализмом» и рабочими, потому как у последних не достаёт «социал-демократического сознания», которое «могло быть принесено только извне».

В качестве такого авангарда должны выступить интеллектуалы, убеждённые коммунисты, будущие вожди «диктатуры пролетариата». В России такой группой революционной аристократии стали не трудящиеся фабрик и заводов, а ни дня не работавшие прогрессивные выходцы из интеллигенции — большевики, за которыми шли угнетённые массы рабочих и крестьян. Шли они, правда, под угрозой расправы в случае неповиновения генеральной линии партии. Мечты революционеров-романтиков о народовластии не сбылись, власть подобрали товарищи из ЦК и Политбюро.

Особняком как будто стоят анархо-социалисты. Их трудно упрекнуть в прямой службе тирании и, на первый взгляд, либертарные социалисты верят в человеческую способность к самоорганизации. По их мнению, коммунизм может наступить почти сразу же после революции, без переходного этапа от социалистического государства к анархии, как у марксистов. Проблема в том, что, как и в случае с социалистами-этатистами, «ахиллесовой пятой» программы социалистов-анархистов остаётся отрицание частной собственности, которая, как они считают, является порождением государства.

Этим заблуждением обусловлены провалы практически всех попыток организовать подобное сообщество. Человек волен сам определять, в какой социалистической коммуне ему жить, но заняться предпринимательством, откладывать деньги на развитие бизнеса или оставить свою собственность в наследство категорически воспрещается. Мнения самого индивида обычно не спрашивают — ведь умные люди уже написали в умных книжках, как ему стоит жить.

Раз у человека нет права частной собственности, то и своей жизнью он в полной мере распоряжаться не может. Ключевые решения за него принимают другие члены общины, что, по сути, превращает его в собственность «коллектива». Однако общественной собственности в природе не существует, как не существует и коллективных действий.

Каждый акт человеческого участия в производственном процессе разлагается на конкретные действия, совершённые тем или иным индивидом. Не эфемерный коллектив собрал машину, но индивид А вкрутил болты, индивид В отполировал запчасти, а индивид С вообще эту машину придумал, сделал чертёж и так далее. Конечно, людям свойственно наделять совместные действия особым сентиментальным (в хорошем смысле) значением, но вряд ли кто-либо в здравом уме согласится продавать более квалифицированный труд по усреднённому ценнику, как это предлагают делать коммунисты.

Все ресурсы, так или иначе, находятся в распоряжении конкретных индивидов, даже если они маскируются под «государство», «общество» и т.п. Поэтому даже при попытке создать эгалитарное общество неизбежно выделяются те, чьи интересы будут превалировать.

Отдать столь неоднозначный инструмент как перераспределение ресурсов группе профессиональных чиновников или IT-специалистов — значит создать особую касту, живущую за счёт труда других. В таком случае «отчуждение», о котором так любил говорить Маркс, оказывается следствием не хищнического капитализма, но его собственной уравнительной теории.

Уничтожая институт частной собственности, социалисты не преодолевают отчуждения, а уничтожают творческий потенциал, основанный на эгоистичной потребности каждого из нас в чувстве удовлетворения от результата труда, который социалисты также не прочь «экспроприировать». Лишая человека мотивации, социалисты загоняют его в рамки, где у него нет причин ни творить, ни самостоятельно мыслить. Этим обусловлена техническая отсталость всех социалистических стран, неспособных поддерживать должный уровень инноваций без сторонней поддержки или промышленного шпионажа во враждебном капиталистическом лагере.

В ходе эволюции так уж вышло, что каждый человек оказался физиологически самодостаточным, отделённым от других организмов существом. Каждый из нас обладает собственным сознанием и, руководствуясь им, выживает в агрессивном внешнем мире. Как только мы отказываемся от разума, мы подчиняемся внешним обстоятельствам, будь то другие люди или воздействие окружающей среды. Ни то, ни другое не гарантирует конкретному индивиду его выживания. Не гарантирует его и рассудок.

Однако, как показывает практика, следование здравому смыслу гораздо чаще приводит человека к счастью и процветанию, чем зависимость от прихотей матушки-природы или теории социалистов, предлагающей людям отказаться от мышления в угоду партийному догматизму.