Право на оружие – право на жизнь

Каждая новость о шутинге где-нибудь в Америке или Европе непременно сопровождается возгласами левых о необходимости ужесточения оружейных законов и отмены Второй Поправки. Подобных позиций придерживаются не только активисты в интернете, но и реальные политические деятели. Но и те, и другие допускают ошибку в том, что касается как теории, так и практики применения оружия.

Свобода владения оружием логично вытекает из естественного базового права на жизнь. Так, всякий человек, обладающий базовым правом на жизнь, обладает и свободой защиты этой жизни (и собственности, гарантирующей саму жизнь). Поэтому он волен противостоять агрессору, защищая объект агрессии всеми доступными способами. Под агрессией я понимаю «нарушение границ тела человека, его собственности, плодов его труда, обмена, наследования и иных форм добровольных (а, значит, и взаимовыгодных) человеческих отношений».

Оружие является довольно эффективным инструментом для противодействия агрессору (как непосредственно в процессе защиты, так и для профилактики агрессии). Не стоит думать, что легализация оружия и отмена пределов необходимой самообороны открывают дверь в преисподнюю, где, по мнению левых, насилие возрастёт в разы, а жертвы не смогут эффективно обороняться, поскольку у агрессора будет оружие.

Данное заблуждение основано на вере в призрачную возможность всеобщего отказа от насилия, и, как следствие, от оружия. Этакого мира розовых пони и сверхлюдей, где не будет места ни насилию, ни угнетению, ни вообще хоть чему-то плохому. Мира, построенного на принципе «за всё хорошее и против всего плохого». Правда, что такое «хорошо» и что такое «плохо» определять будут не жертвы агрессии, а «эксперты» в высоких кабинетах, эти новые боги, требующие беспрекословного подчинения.

В действительности мир устроен немного иначе. Агрессор, так или иначе, будет существовать всегда, и он всегда найдёт способ совершить акт насилия. Политики это прекрасно понимают и практически все до одного имеют вооружённую охрану. Они знают, что оружие — это эффективный инструмент как для защиты, так и для предотвращения акта агрессии. При этом и политики, и ангажированные эксперты нагло врут людям, что просто невозможно представить ситуацию, в которой простому человеку может понадобиться оружие — ведь его защищают полиция и армия. Но недавнее убийство бывшего премьер-министра Японии Синдзо Абэ говорит об обратном: агрессор использовал в качестве средства для совершения акта агрессии самодельное оружие, и ни полиция, ни армия не смогли защитить Абэ.

Либертарианцы, как известно, выступают за свободное ношение оружия — и вот почему.

В отличие от пацифистов, либертарианцы не выступают против насилия вообще — только против агрессивного насилия, т.е. против его инициации. Если человек A (агрессор) инициирует силовой метод воздействия в отношении человека B, человек B (жертва) свободен отвечать насилием с целью защиты объекта агрессии. Либертарианство признаёт исключительность вины агрессора, т.е. в случае осуществления самообороны жертва не будет должна возмещать ущерб агрессору, если тот выживет. Либертарианство не признаёт пределов необходимой обороны, поскольку жертва (например, девушка, возвращающаяся домой) не может доподлинно знать, что именно в голове у агрессора (в данном случае — насильника). Т.е. не располагая полной информацией о намерениях агрессора, жертва не может и определять некие эфемерные пределы необходимой самообороны. Пределы необходимой самообороны — это выдумка этатистов, созданная для того, чтобы поставить жертву в уязвимую позицию и распылить исключительную вину агрессора на жертву.

Как я уже сказал, оружие — это эффективный инструмент как для защиты, так и для предотвращения акта агрессии. В условиях мягких оружейных законов преступник понимает, что, залезая в чей-то дом, он рискует нарваться на вооружённого владельца и в худшем случае даже получить пулю в лоб. В условиях мягких оружейных законов действуют принципы «мой дом — моя крепость» и «моё тело — моя крепость», а люди не вынуждены ожидать приезда полиции, потому что смогут сами защитить объект агрессии.

Это не просто теоретические догмы, а убеждения, основанные, в том числе, на практике. Так, убивший в Санта-Барбаре в 2015 году шестерых человек Эллиот Роджер в своём манифесте на 141 страницу написал, что совершит атаку именно на зону, свободную от оружия, чтобы никто не смог помешать ему. В 2012 году в Ороре местный студент Джеймс Иган Холмс из семи кинотеатров в пределах 20 минут езды от его дома выбрал именно тот, где висела табличка «зона, свободная от оружия». Более того, как показывает его дневник, Холмс не решился совершить шутинг в аэропорту именно ввиду наличия оружия у охранников.

Конечно, пацифисты ответят что-то вроде: «Но ведь и жертва рискует погибнуть вследствие применения оружия в рамках самообороны». И будут правы — но только отчасти. Да, жертва агрессии может погибнуть даже в условиях свободного распоряжения оружием, однако в этом случае жертва признаёт собственную свободу как одну из высших ценностей, которая в экстренных случаях, безусловно, выше жизни как ценности самой по себе.

Пацифисты, считающие, что самооборона нерациональна, и что нужно просто ждать приезда «спасателей» от государства, должно быть, с первого дня путинского вторжения в Украину выступают за немедленное прекращение огня и согласие Украины на все условия, выдвигаемые РФ, пока не прибудет «служба спасателей» (в данном случае это США, Великобритания и страны НАТО). Это было бы логичным продолжением позиции «жизнь как таковая важнее свободы в ценностном плане», поскольку в описанной ситуации Украина выбирает сохранение жизней вместо борьбы за государственный суверенитет и свободу людей.

Часто в ответ на аргументы в пользу свободного ношения оружия его противники говорят, что, на самом деле, практика противоречит теории. Дескать, гляньте-ка, сколько новостей о шутингах в безопасной Европе, где, за исключением нескольких мест, довольно строгое оружейное законодательство, и сколько новостей о шутингах в Америке, где свободное владение оружием — намного более частая практика.

Нередко можно услышать и что-то вроде: «Представим, что у нас есть свобода владения оружием и что жертва агрессии сможет использовать оружие как средство защиты, но в условиях свободы владения оружием агрессоры тоже смогут легко приобретать оружие. Это породит множество проблем. Не легче ли ограничить реализацию оружия и запретить его для большинства нужд? Хорошей, честной полиции в демократическом государстве хватит!».

Важно понимать, что человек, намеревающийся совершить акт агрессии, всегда найдёт средство (зачастую нелегально) для его совершения. Если вы хотите запрещать или жёстко контролировать применение оружия, почему бы не подвергнуть этой же процедуре ножи, биты, топоры, лезвия и т.д.? А как насчёт рук? Множество актов агрессивного насилия (в том числе домашнего) совершается с помощью рук. Следует ли из этой логики, что руки нужно отрубить или держать в наручниках? А если вы хотите такими же методами побороть сексуальное насилие, вы обязательно должны выступать за отрубание детородных органов. В противном случае ваша логика — глубоко непоследовательна.

А уж как работает «хорошая и честная полиция» в «демократическом государстве» мы видели во время трагедии в Ювалде (Техас, США), где в свободную от оружия зону ворвался преступник с оружием, но полиция не спешила спасать детей, а родителей, которые хотели сами взять на себя обязательства и риски полиции для их спасения, — не пускала. Сами полицейские в это время просто стояли, курили и шутили между собой. А тех, кому всё же удалось прорваться на территорию школы, государственный суд сейчас пытается привлечь к ответственности.

Давайте посмотрим на случаи массовых шутингов в США за последние 40 лет. Согласно статистике, в восьми штатах с самым мягким оружейным законодательством за 40 лет произошёл лишь 1 шутинг из 130 по стране. Эти же данные говорят нам и о том, что в восьми штатах с самым строгим оружейным законодательством за те же 40 лет их произошло 42. А штат с самыми строгими законами об оружии был потрясён самым большим количеством шутингов.

В тех же штатах, что не относятся ни к одной из восьмёрок, шутинги обычно происходили в так называемых свободных от оружия зонах (школах, госпиталях, супермаркетах и проч.).

Статистические данные также показывают, что с 1950 по 2019 гг. доля шутингов, произошедших не в подобных зонах, составляет лишь 6%. С 1998 по 2015 гг. доля таких случаев — всего 3,8%. А в тех 20 штатах, где учителя вооружены, не было ни одного случая шутинга в школе.

Эмпирический опыт показывает, что невооружённые люди часто становятся мишенями для больных садистов. Но мягкое оружейное законодательство и минимальное количество свободных от оружия зон (или вообще их отсутствие) являются ключом к снижению количества шутингов в Америке и во всём мире.

Что бы вам ни говорили противники свободы владения оружием, помните, что они не на стороне человека и гражданского общества — нет, они, умышленно или нет, работают на интересы государства и номенклатуры. Именно государству нужно, чтобы люди оставались беззащитны. Только держа людей в постоянном страхе, государство получает неограниченную власть и легальные полномочия ограничивать свободы и чинить любой произвол.

В 1996 году австралийская номенклатура, найдя удобный повод, разоружила австралийцев. Результат не заставил себя долго ждать: количество убийств выросло на 19%, вторжений в дома на 21%, вооружённых грабежей на немыслимые 59%. А когда недовольные тоталитарными методами борьбы с китайским коронавирусом австралийцы вышли на массовые протесты, они, безоружные, были избиты полицией и расстреляны резиновыми пулями. Некоторые кадры ничем не отличались от того, что весь мир увидел в 2020 году в Беларуси. Однако либеральные СМИ, обслуживающие интересы номенклатур по всему миру, промолчали.

Оружие просто необходимо для того, чтобы защищаться от агрессоров среди гражданского населения и от тирании агрессора—государства.

Если вы противник оружейных свобод, вы — враг человека, враг гражданского общества и враг свободы.