Квебекский феномен

Во всей канадской истории, пожалуй, наибольший интерес вызывает пример одной её провинции: Квебека. Первая по площади и вторая по численности населения в Канаде, она пользуется широчайшей, практически непредставимой в современном развитом мире, автономией. Помимо карт-бланша на внутреннюю политику, квебекцы пользуются правом решать ряд вопросов, традиционно находящихся в ведении федеральных правительств.

Из 8,5 миллионного Квебека чуть более 80% с рождения говорит по-французски. Почти половина квебекцев не понимает английского, и всего 5% не понимают французского. Около 45% жителей провинции билингвальны. Франкоканадская нация составляет немногим более ⅕ от всего населения Канады. Её фундаментальная ценность — французский язык. За него бились в парламентах и на улицах, проливали слёзы и кровь. Как итог: практически все федеральные политики ведут социальные сети на двух языках, а стать премьер-министром без уверенного владения обоими языками просто невозможно.

Квебек находится на перепутье между американизированной канадскостью и самобытной французскостью: канадский уклад, но под бело-голубым флагом с лилиями «флёр-де-лис» — символом французской монархии. Полтора века расцвета, английское завоевание, десятилетия угнетений, восстановление и новый национальный подъём — такой путь прошли предки современных квебекцев.

А началось всё более 400 лет назад.

В 1608 году французский первооткрыватель Самюэль де Шамплен с командой из 28 человек основал первое постоянное французское поселение в Новом Свете — Квебек-сити. Половина колонистов не пережила первую зиму, но уцелевшая группа сумела закрепиться. В отличие от нескольких более ранних попыток обустроить зачатки колонии в Канаде, в этот раз им удалось создать стабильный форпост для меховой, особенно бобровой, торговли с аборигенами. Предприятие Шамплена стало маяком для прибывающих европейских переселенцев среднего класса: фермеров, торговцев, каменщиков, плотников, солдат. Вскоре город был объявлен столицей Французской Канады.

В 1610 году возникли первые постоянные английские поселения на острове Ньюфаундленд. Так было положено начало более чем полуторавековой англо-французской конкуренции на материке.

Первые 50 лет практического одиночества (пока в 1665 году французский король Людовик XIV не послал 1200 солдат для покорения ирокезов) сильно сплотили французов. В североамериканских реалиях сформировался особый новофранцузский характер, состоящий из синтеза французской культуры и нового колонизаторского опыта.

Адаптивные фермерские хозяйства стремительно осваивали огромные территории фронтира. Наиболее ценные земли были переданы Католической церкви. В 1663-1673 годах по поручению Людовика XIV в Квебек из метрополии прибыло до 1000 будущих невест с целью компенсировать гигантский численный разрыв в популяции Новой Франции и Тринадцати британских колоний: 2500 против 100 000. Эти молодые девушки вошли в историю как «Королевские дочери». Мера была успешна и помогла обеспечить численное доминирование французов над англичанами в Канаде. Но даже к своему закату североамериканская колониальная Франция, хоть и была в 10 раз больше Тринадцати колоний по площади, всё ещё имела лишь одну десятую от их населения. К концу XVII века во всей Новой Франции от Миссури до Ньюфаундленда жило почти 20 000 поселенцев.

В 1713 году англичане показали серьёзность своих намерений в борьбе с французами, забрав у них Акадию и Ньюфаундленд в рамках Войны за испанское наследство. Однако в основном до Семилетней войны (1756-1763), в которой Квебеку и всей Французской Америке пришлось капитулировать перед англичанами, Франция безоговорочно побеждала Британию в колониальной гонке. Парижский мирный договор 1763 года, завершивший Семилетнюю войну, закрепил отказ Французской короны от своих владений в Канаде и от Французской Луизианы, за исключением Нового Орлеана. Взамен французскими остались Гваделупа и Мартиника.

Бывшая франкофонная элита массово возвращается в метрополию, поскольку по новым правилам госслужащие не могут быть католиками и обязаны давать клятву Великобритании. Их замещает британская администрация, которая начинает англификацию политики и экономики. Несмотря на разительное численное превосходство носителей, французский язык начинает ощущаться миноритарным, у недавних новофранцузов развивается «комплекс завоёванных». Более того, новая английская верхушка продвигает идею ущербности квебекского диалекта французского по отношению к исконному метропольному.

Англичанами создаётся новая колониальная единица, просуществовавшая с 1763 по 1791 годы — Провинция Квебек. Она покрывает всю площадь территории, называемой на тот момент Канадой. В июне 1774 года английский парламент принимает Квебекский акт, во многом отвечающий интересам французов Канады. По его положениям Провинция Квебек расширяется втрое, гарантируется свобода исповедования католицизма, восстанавливается французское гражданское право и система управления землями, устоявшаяся в Новой Франции.

Во многом Квебекский акт был составлен настолько в угоду французам ради завоевания верности населения перед лицом уже витающего в воздухе восстания Тринадцати колоний. И Британские законотворцы не прогадали: в конце 1775 года американцы подошли к Квебек-сити с целью включить франко-канадцев в свою борьбу, однако не только не встретили поддержки, но и получили жёсткий отпор.

Ключевой проблемой англичан с середины XVIII века и почти на 200 ближайших лет стала интеграция франкофонного населения. В молодой Британской Канаде ¾ населения были этническими французами и потому представляли даже бóльшую угрозу для англичан, чем индейцы.

Франко-канадцы стремились перебраться из городов в деревни, чтобы минимизировать английское влияние на свою жизнь. Вплоть до первой четверти XX века сельское население Квебека превышало городское. Уже в XXI веке это привело к популяризации в регионе агротуризма.

В 1791 году Парламентом Великобритании принят Конституционный акт, разделивший Провинцию Квебек на франкофонную Нижнюю Канаду и англофонную Верхнюю Канаду. Нижнеканадцы сохраняли квебекское закрытое сообщество, а верхнеканадцы активно англифицировались за счёт пополнений ядерными сторонниками Британской империи, вынужденными уехать из Соединённых Штатов. В Акте 1791 года никак не защищался французский язык и культура, а английский язык признавался единственным государственным. Британия надеялась на естественное стирание франкоканадской общности, как это произошло во Французской Луизиане после её продажи США.

Со дня разделения Канад и вплоть до создания Канадской конфедерации продолжалась наиболее чёрная полоса в истории Квебека. Франко-канадцы противились попыткам англичан задействовать их в индустриальной революции на заводах и сознательно замыкались на сельском хозяйстве. Англичане строили шахты, верфи и заводы, а французы — церкви. Религиозные общины набирали всё больший вес в качестве центров национального сплочения. Университетское образование воспринималось как опасность индоктринации англичанами. По этой причине, а также из-за территориальной разбросанности франкофонных деревень, дети почти поголовно получали домашнее прикладное образование внутри семьи. Такая ситуация закономерно привела к почти полной безграмотности населения.

К рубежу XVIII-XIX веков 75% населения Британской Канады было сосредоточено в анклавной и слабо урбанизированной франкофонной Нижней Канаде, в то время как лояльная Верхняя Канада с промышленными английскими районами критически недополучала рабочую силу. Две Канады были не в состоянии эффективно сосуществовать.

В 1837-1838 годах по Нижней Канаде прокатилась череда хоть и неуспешных, но изматывающих Восстаний Патриотов. В ответ на это из Великобритании прибыл ярый франкофоб Джон Лэмбтон, вскоре назначенный генерал-губернатором и верховным комиссаром Британской Северной Америки. Он поставил чёткую задачу: решить вопрос численной доминации французов. Тогда во многих правовых аспектах франкофоны были поставлены в положение ниже индейцев и чернокожих. Квебекцам запретили переселяться в города и все места проживания англичан. Земли Католической церкви и сами церкви были объявлены собственностью Британской короны. Запрещалось брать на работу франкоговорящих во все отрасли, получавшие основную прибыль от Промышленной революции.

К первой четверти XIX века среднее количество детей, рождённых квебекской женщиной за жизнь, равнялось 15-ти. В 1806 году франкоязычных канадцев насчитывалось 250 000, а в 1844 году — уже 697 000: происходил так называемый «Реванш в люльках». В этот же период в англофонной Верхней Канаде проживало всего 70 000 жителей. Лэмбтон решил переломить ситуацию любой ценой: запретил повитухам оказывать помощь франкоговорящим роженицам, запретил франкофонам устраивать детей в школы, а также лишал новорождённых франко-канадцев некоторых гражданских прав, ещё доступных их родителям. Совокупность франкофобной политики привела к снижению рождаемости более чем в 2 раза. Усилиями Лэмбтона к середине XIX века франкоязычных и англоязычных канадцев стало примерно поровну: 500 000 против 600 000.

В 1840 году был принят, а в 1841 году вступил в силу Акт о Союзе, постановивший объединить Верхнюю и Нижнюю Канады в Провинцию Канада. В общих границах эти земли стали называться Западной Канадой и Восточной Канадой соответственно, но уже без каких-либо суверенных полномочий. Согласно Акту, единственным официальным языком становился английский — что послужило началом нового витка межнационального конфликта. Представительство в новом едином парламенте не устраивало франко-канадцев, что обнажило необходимость фундаментальной государственной реформы.

Конституционный акт, вступивший в силу 1 июля 1867 года, провозгласил Канадскую конфедерацию из четырёх первых провинций-соучредителей: Онтарио, Квебека, Нью-Брансуика и Новой Шотландии. Столицей конфедерации осталась Оттава, выполнявшая эти функции с 1857 года. Попытки создать унитарное государство были оставлены навсегда. Англофоны поддерживали конфедерацию не просто как компромисс, но и рассчитывали сделать громкий голос Квебека тише на фоне других лояльных Оттаве провинций. Отныне французский язык наравне с английским получил статус официального в федеральных судах и парламенте, и законы стали издаваться на двух языках.

Период с последней трети XIX до середины XX вв. можно охарактеризовать как усиливший внутреннюю замкнутость Квебека. Упаднические настроения квебекцев того времени в 1880 году передал писатель Пэмфил Ле Мей:

Мы всего лишь горстка французов, заброшенная на необъятные американские просторы, а наш язык давно утратил утончённость и красоту, присущую языку наших собратьев.

В начале XX века Квебек столкнулся с небывалой миграцией франкофонов не только со всех уголков Канады, но и из США и Европы. Люди ехали именно туда, чтобы не потерять свою французскую идентичность, ведь в необъятных канадских просторах было легко укрыться от бушующей глобализации. Нахлынувшая одновременно с этим волна англофилии привела к тому, что в общественном сознании обеих языковых общностей французский язык неизбежно ассоциировался с «маргинальными отсталыми деревенщинами».

Канада и Квебек серьёзно пострадали во время Великой депрессии. В тяжёлые времена квебекцы всё больше уповали на реакционную политику: росла религиозность, национальное движение принимало традиционалистские черты и боролось против стремительно меняющегося мира. Все движения за свободный Квебек того времени так или иначе строились на религиозной или социалистической почве.

В 1960-е гг. Квебек пережил так называемую Тихую революцию, которая началась с избрания леволиберала Жана Лесажа новым провинциальным премьер-министром. Отправной точкой принято считать назревшую перестройку системы образования: традиционно эта сфера была в руках католической церкви. К 1964 году образование всех ступеней стало в большинстве своём светским и подотчётным не церкви, а правительству. В результате принятия Билля 63, школы на английском языке урезались в финансировании, а детям иммигрантов запрещали учиться в англоязычных школах за бюджетные деньги.

Правительство Лесажа проводило политику, направленную на выход провинции из изоляционизма, обретение Квебеком субъектности, близкой к суверенитету. С этого времени среди патриотов Квебека стало модно называть себя «квебекуа».

В 1966 году за счёт сельского электората власть получил «Национальный Союз» во главе с Даниэлем Джонсоном, но генеральная реформаторская линия не поменялась. Впервые была предложена идея сепарации Квебека от Канады. В этот же период началось укрепление связей между Квебеком и Францией.

За время образовательной реформы Квебек упрочил отношения с Францией, привлекая французских преподавателей и устраивая студенческие обмены. В 1965 году подписаны Генеральные соглашения между провинцией Квебек и Францией, позволявшие сотрудничать по вопросам провинциальной юрисдикции без посредничества канадского правительства.

С тех пор и по сей день парадипломатия становится важным инструментом для квебекских политиков. В 1967 году Шарль де Голль, находясь с визитом в Монреале по случаю столетия Канады, произносит свою историческую фразу: «Да здравствует свободный Квебек! Да здравствует Французская Канада!» .

Квебекское общество быстро перестраивается, идёт социальная эмансипация. Нормализуются новые социальные роли, повышается статус французского языка. В результате возрастает представительство и влияние франко-квебекских правящих кругов: они забирают всё больше руководящих позиций в провинции.

На рубеже 1960-1970-х годов националистические настроения охватывают местную университетскую молодежь. Главное их требование — свободный Квебек. Из устремлений бунтовщиков собирается повестка созданной в 1968 году Рене Левеком Квебекской партии. Она намерена бороться за свои идеалы внутри провинции.

Быстро активизировавшееся национальное движение сразу пошло по пути радикализма. В многочисленных политических кружках нормализовалась идея независимости любой ценой. На пике развития это вылилось в так называемый Октябрьский кризис 1970 года, устроенный «Фронтом освобождения Квебека» — леворадикальной подпольной сепаратистской организацией, созданной Раймоном Вильнёвым, Габриэлем Худоном и Жоржем Шутерсом. С 1963 года молодые повстанцы устраивали вооружённые налёты, кражи и взрывы, периодически уносившие жизни. В кульминационный момент семилетнего террора члены ФОК взяли в заложники торгового представителя Британской комиссии Джеймса Кросса и зампремьера провинции Квебек Пьера Лапорта, позже убитого похитителями.

Экстремисты добились трансляции своего Манифеста по каналам крупнейшей телерадиовещательной компании CBC. В нём высказывалась ненависть к богатым либеральным политикам, банкам и церковникам, а также призывы не поддаваться заверениям англофонной канадской верхушки, предлагающей всё решать на выборах и референдумах. Премьер-министр Канады тех лет Пьер Трюдо ввёл в Квебеке военное положение и зачистил его от «фронтовиков». ФОК прекратил существование: многих арестовали, кого-то убили при попытке ареста, кто-то сбежал на Кубу и в Алжир. С Октябрьским кризисом принято связывать конец Тихой революции.

В 1976 году на парламентских выборах в провинции победила Квебекская партия, вскоре окрещённая СМИ «пекистами». Пост премьер-министра занял Рене Левек. Именно при Левеке в 1977 году была принята Хартия французского языка, также известная как Билль 101 — по сей день ключевой документ франкофонного самоопределения, в котором закреплены многочисленные преференции франкофонов, впервые с краха Новой Франции поставившие их в правовое преимущество перед англофонами, хоть и только внутри Квебека.

Французский язык квебекского диалекта, по Биллю 101, был объявлен единственным официальным. Вся наружная реклама, дорожные знаки, навигация в общественных местах и прочие надписи такого типа должны были перейти на французский язык. К концу 90-х годов нормы Хартии были реализованы на 90%. Комиссия по топонимии занялась широкой реформой наименований. Так называемая «языковая полиция» из Офиса французского языка (ныне — Квебекское управление французского языка) получила полномочия заходить в любое публичное место с инспекцией соблюдения языковых законов. За их нарушения были предусмотрены штрафы до нескольких тысяч долларов.

В общей волне квебекского патриотизма любопытно и то, что права первых аборигенных жителей страны никак не ущемлялись, а в спорных моментах во время франкофикации их топонимике часто отдавался приоритет. Стоит ли вспоминать, что не только слово «Квебек» алгонкинского происхождения, но и «Канада» — ирокезского. Франко-канадцы зачастую видели в судьбе индейских народов схожесть со своей собственной.

Рене Левек сдержал предвыборное обещание и назначил первый провинциальный референдум о суверенитете Квебека на 20 мая 1980 года. Предметом волеизъявления была выбрана возможная независимость, но с сохранением экономического партнёрства с Канадой. Пьер Трюдо, всё ещё остававшийся премьер-министром Канады, отнёсся к инициативе референдума со сдержанным негативом и регулярно напоминал, что для отделения необходимо согласие всех провинций. Тем не менее, он не мешал проведению голосования, а в ходе агитационной кампании поддерживал федералистское устройство современной Канады и обещал Квебеку новое конституционное соглашение. Отношение к вопросу суверенитета Квебека унаследовал от отца Джастин Трюдо, занимающий его кресло с 2015 года.

В бюллетень был вынесен осторожно сформулированный вопрос о согласии дать провинциальному правительству право начать переговоры с федеральным правительством Канады об отделении Квебека. По результатам подсчёта голосов, 59,5% проголосовавших квебекцев отвергли идею таких переговоров. Перевес в сторону отрицательного ответа был достигнут за счёт англо-канадских голосов.

Левек выступил с обличительной речью в адрес аморального поведения канадского истеблишмента во время агитации и уверил собравшихся, что в следующий раз всё получится. Он призвал принять результат референдума и добиваться от федерального центра обещанных конституционных реформ.

Новый Конституционный акт Канады был принят в 1982 году. Итоговая версия главного документа страны была холодно встречена в Квебеке. Провинция так и не подписала его, потому что в документе не признавалась на должном уровне самобытность франко-канадского общества. Акт 1982 года, кроме прочего, закреплял политику мультикультурализма, начатую Пьером Трюдо, которую Квебек совсем не стремился проводить.

На фоне «парада суверенитетов» рубежа 80-90-х годов, Квебек снова сталкивается с всплеском сецессионных настроений. Неудача с ратификацией Мич-Лейкского соглашения и поражение на референдуме по Шарлоттаунскому соглашению сильно демотивировали квебекуа. Оба документа предполагали внесение выгодных Квебеку поправок в Конституционный акт.

В 1991 году была создана новая федеральная партия — Квебекский блок, под крылом которой предполагалось объединить сторонников сецессии Квебека со всей Канады и вести борьбу на федеральном уровне. В 1993 году на выборах в Палату общин партия заняла второе место, а уже в 1994 году на выборах в Национальную Ассамблею Квебека (провинциальный парламент) к власти вернулась Квебекская партия во главе с Жаком Паризо из крыла непримиримых сепаратистов. Центральным пунктом его программы был повторный референдум о судьбе Квебека. Сторонники отделения ликовали: их представительство на двух властных уровнях было сильно как никогда. Такой ситуацией нельзя было не воспользоваться, и второй референдум был назначен на 30 октября 1995 года. Отдельная заслуга в кампании пропаганды суверенитета в среде элит принадлежала лидеру Квебекского блока Люсьену Бушару, умело лавировавшему между федеральными и провинциальными чиновниками.

В этот раз за независимость проголосовало 49,5%, при этом из числа франко-квебекцев идею поддержало 60%. Была зафиксирована рекордно большая явка в 93% избирателей. Набрать 50%+1 голос так и не удалось, но, в сравнении с первым референдумом, разрыв между «за» и «против» сократился до долей процента.

Поражение инициативы «пекистов» было крайне болезненным и разочаровывающим, и сепаратисты многократно оспаривали итоги. В глазах современных квебекцев этот референдум гораздо важнее предыдущего. Паризо уходит из политики, его место в партии и на премьерском посту провинции занимает давний соратник Люсьен Бушар, перешедший с федерального уровня на провинциальный. Он критиковал Паризо за отталкивающую умеренных избирателей радикальность и слишком тесные связи с Парижем. Бушар полагал, что суверенитет, который, по его словам, «больше, чем автономия, но меньше, чем полная независимость» больше недостижим. В качестве премьер-министра Квебека он продолжает свою стратегию искусных переговоров с провинциями и канадским правительством, но ещё один референдум считает бессмысленным.

Акт о фундаментальных правах и привилегиях народа Квебека и квебекского государства, или Билль 99, принятый провинцией в 2001 году, гарантирует решение любого вопроса о жизни квебекцев только самими квебекцами. Документом подтверждается право на проведение референдумов о самоопределении, несмотря на то, что федеральный закон запрещает одностороннее отделение провинции или территории от Канады.

Современные сторонники свободного Квебека считают приемлемым вариант его сосуществования с Канадой по примеру Евросоюза, с единой экономической зоной, но без обязанности проводить согласованную внешнюю и внутреннюю политику. Противники высказывают вполне мотивированные опасения: в случае отделения Квебека, Канада разделится на две географически изолированные части, что может привести к взрыву сецессионных движений в восточных провинциях. Некоторые из них могут обратиться к США за статусом штата. Единая Канада с большой вероятностью перестанет существовать.

Квебекское правительство пытается сохранить семейственность и непрерывность родословных франко-канадцев. Для этого принимаются многочисленные ограничительные законы, намного более строгие, чем в других провинциях. Например, с 1981 года замужество не является причиной для смены фамилии. Фамилию, данную при рождении, каждый житель Квебека обязан использовать в любых проявлениях реализации своих гражданских прав, а сменить имя и фамилию можно только по достаточно узкому перечню оснований. Разводы возможны только по трём строго регламентированным причинам, а до 1969 года были нелегальны аборты, хотя это и не редкость для развитых стран тех лет.

В июне 2019 года в Квебеке был принят Закон об уважении светского общества, он же Билль 21, идущий вразрез с тенденциями остальной Канады и противоречащий её «diversity policy». В соответствии с Биллем 21 запрещено ношение государственными служащими (учителями, судьями, полицейскими и другими) каких-либо религиозных атрибутов в рабочее время. Больше всего этот закон ударяет по мусульманам и сикхам.

Из-за общего франкофонного пространства в провинцию стремятся выходцы из бывших французских колоний со всего мира. Квебек имеет одну из самых удобных границ с США для нелегального пересечения, чем регулярно пользуются беженцы, не имеющие возможности осесть в Соединённых Штатах. Чтобы им противостоять, местные вигиланты организуют приграничные патрули.

Молодые квебекцы склонны к комплексу упущенных возможностей из-за того, что не говорят с рождения на международном английском языке, как их ровесники в остальных провинциях страны. Языковой барьер между гражданами одного государства всё сильнее раздражает глобалистов. Требования по обязательному французскому языку для квебекских компаний объективно мешают вести бизнес не только с остальной Канадой, но и с США и всем мировым рынком. Поэтому англо-канадские компании сконцентрированы в наиболее склонном к двуязычию Монреале и редко расширяются за его пределы.

В настоящее время наблюдается полный спад сепаратистских настроений. Во многом это объясняется уже имеющейся высокой степенью автономии: Оттава стабильно выполняла и выполняет большую часть запросов Квебека и уважает его решения. Кажется, что мечтать о большем просто невозможно. На последних выборах в Национальную Ассамблею Квебека 2018 года победила «Коалиция за будущее Квебека» — провинцию возглавил Франсуа Лего. Он заявил, что не будет проводить ещё один референдум о независимости.

По опросам 2018 года, 82% квебекских респондентов считают, что провинции стоит остаться в составе Канады. Симптоматично, что, по последним переписям населения, «квебекуа» называют себя лишь 2% франко-канадцев.