Свобода учиться

Сложно найти ребёнка, который по-настоящему любит школу. Такого ребёнка, который каждое утро с подлинным восторгом и радостью идёт на учёбу, ребёнка, который понимает важность этого отрезка жизни, занимающего целых десять лет. Ребёнка, который чувствует себя в школе уверенно и который в стенах храма знаний готов раскрывать свой творческий или академический потенциал. Я говорю про ребёнка, который очень глубоко погружается в учебный материал, погружается с пониманием, почему именно ему необходимо обладать получаемыми знаниями, чем они ему помогут и какой смысл имеют в контексте его личностного развития. И ещё сложнее найти ребёнка, который воспринимает школу как второй дом, где в лице школьного персонала можно встретить не сухих и чопорных бюджетников, а живых и сочувствующих людей, всегда готовых поддержать и помочь.

И это парадоксально, потому что дети любят учиться. Дети обожают получать новую информацию об удивительном мире, в котором они живут. Они стремятся достигать новых высот и становиться лучше, приобретать полезные навыки. И это очевидно каждому, кто хоть раз видел живого ребёнка, в этом — вся их сущность. Но почему школа, которая должна заниматься акселерацией этих стремлений, совсем не справляется со своими функциями?

Карл Роджерс (самый значимый психотерапевт XX века по мнению Американской Психологической Ассоциации) в поисках решения этой проблемы предлагает взглянуть сначала на удачные примеры учебных заведений, которых, к счастью, не так мало. Все эти школы имеют множество схожих черт в организации учебного процесса. Во многом эти черты отличаются от свойственных классическому типу образования или даже являются полностью им противоположными. Роджерс назвал такую систему преподавания гуманистическим (или человеко-центрированным) образованием, фокусирующимся, в первую очередь, на личности учащегося, удовлетворении его индивидуальных потребностей и личной свободе. Но обо всём по порядку.

Для начала давайте вместе представим себе обычную, всем нам знакомую школу. Она напоминает скорее фабрику, чем место для развития. Ученики в ней — это обезличенные «туристы», приходящие каждый день на производство своего знания и просиживающие драгоценные часы своего детства в ожидании конца смены. Эти дети пассивны, программа их обучения определена за них, они смиренно получают информацию от учителя и лишены возможности регулировать процесс своего образования. Проявление любой инициативы в обучении для них нежелательно, так как за любую ошибку они будут подвергнуты позору и «оштрафованы» низкой отметкой, с которой ничего более не смогут сделать.

Школа абсолютно не вникает в их интересы и никак не адаптируется под их потребности и нужды, вследствие чего программа становится неинтересной и неактуальной им до такой степени, что у них создаётся впечатление, что «реальные» знания получаются только за стенами школы. Но, что самое ужасное, ребёнок здесь — это продукт, а не человек. К нему относятся как к пустому, бесчувственному болванчику, а его эмоциональные и личностные потребности никак не обслуживаются.

В результате всего этого большая часть детей начинает со временем просто ненавидеть школу и видеть в ней только аналог тюрьмы, к которой они приговорены на долгие годы. Классы в таких школах — это неуправляемые орды скучающих детей, лишённых всякого понятия дисциплины (и зачем им она, когда для её поддержания у них есть учитель) и настроенных друг против друга в отчаянной борьбе за оценки.

Даже согласно предоставляемым самими школами отчётам, качество образования в них чрезвычайно низкое, потому что учащимся нет необходимости хранить в памяти информацию дальше первой контрольной, т.к. они не видят ей никакого практического применения. По окончанию такой «учёбы» дети выбрасываются во взрослый мир, к которому они совершенно не готовы. И это те, кто смог вписаться в систему, а что происходит с другими?

Роджерс приводит шокирующую статистику, согласно которой почти четверть детей из малообеспеченных семей бросают школы. Столько же уходят в банды или становятся наркозависимыми. Я не хочу снимать ответственность с самих этих детей или их ближайшего окружения, но с точки зрения системного устройства общества это — огромная демографическая проблема, с которой нужно считаться. Именно фактор того, что ребенок не может получить так необходимую ему эмоциональную и педагогическую поддержку в школе толкает его на девиантное поведение.

Всё вышеописанное происходит из-за того, что в центре обучения стоит учитель, а не ученик. Именно это гуманистический подход и стремится исправить. В нём на первое место выходит ученик, а вся остальная образовательная система подстраивается под него и облегчает его личностный рост. В таком подходе отпадает необходимость в учителях. Их заменяют фасилитаторы. Внешне их роль похожа, но на деле они выполняют разные функции.

Если учитель в одностороннем порядке предоставляет информацию ученику, то фасилитатор ориентируется на ученика и с помощью обратной связи продвигает его обучение. В первом случае ученик пассивен, а во втором — активен. Свободные люди активны, это основное положение такого подхода. Свободные люди сами формируют своё обучение. Сами решают когда, как и что изучать. Они вправе модифицировать свой процесс обучения в зависимости от своих собственных потребностей. Такая общественная система горизонтальна, в ней участники равны и между ними естественно складывается уважение. Дети понимают смысл своего обучения и видят в нём ценность, потому что они сами выбрали, что хотели бы изучать. Эти дети любят школу, для них она является вторым домом. В этих школах учителя не носят маски строгих авторитетных зануд, а позволяют себе быть искренними. В школе стоит атмосфера доверия и самодисциплины. Здесь школа принадлежит учащимся, а не наоборот. Именно такая школа способна ковать полноценные творческие личности.

И при всех этих вольностях успеваемость не страдает. Исследования показывают, что такие школы находятся в лидерах в своих округах и даже штатах. Будь то ШИВИ или свободная школа Орлеана — мы видим, что это работает. Но возникает другой вопрос: как этого достичь?

Я бы выделил 3 основных аспекта — изменение педагогов, изменение методов преподавания и изменение системы в целом, хотя это не изолированные, а взаимосвязанные процессы. Роджерс сравнивает процессы обучения и психотерапии, отмечая, что конечный результат психотерапии схож с конечным результатом обучения — созданием полноценной свободной творческой личности.

Для изменения педагогов особенное внимание нужно обратить на межличностные отношения между учителем и учеником. Первое, что должен транслировать фасилитатор — это искренность и подлинность. В обычных школах учитель носит маску. Он уверен, что должен быть строгим и авторитетным, и потому запрещает себе ряд эмоций. В человеко-центрированном подходе учитель является в первую очередь человеком. Он не отрекается от себя. Дети видят эту искренность и тянутся к нему, могут на него положиться. Приемлемо выражать даже негативные эмоции. Если такая эмоция выражена корректным я-сообщением (например, «я чувствую обиду на вас»), то дети скорее смогут проникнуться чувствами учителя и с большей вероятностью изменят своё поведение.

Следующий важный компонент — это установка «одобрения, принятия и ответственности». В обычной школе ученик учится простой закономерности: любая инициатива будет наказана. А в гуманистическом обучении учитель всегда поощряет ученика в его любопытстве. Его не оценивают и не сравнивают с другими. На первый план выступает самооценка, которая и мотивирует ученика, поскольку он видит свой личный прогресс и заинтересован двигаться вперёд. Фасилитатору необходима и эмпатия, а также искреннее и неподдельное доверие к человеческой природе. Без этого невозможно будет принять три предыдущие установки учителя. Фасилитаторы строят свою работу на допущении, что ученики желают учиться, развиваться, жаждут открытий, творчества, стремятся к самодисциплине.

Но личностных изменений преподавателя будет недостаточно (хотя даже если произойдут только они, эффект будет колоссальным), требуются изменения в способах осуществления образовательной деятельности. Для достижения этой цели учитель должен сфокусироваться на:

• Решении реальных проблем учеников. Материал, который усваивают ученики, должен иметь для них реальный смысл, чтобы поддерживать их внутреннюю мотивацию;

• Обеспечении ресурсов. Для такого учителя не так важно преподнести материал, как создать условия, в которых ученик будет самообразовываться. Это касается не только дидактической части, но и практической и психологической поддержки;

• Процессе, а не целях. Классическое образование не видит своих разрушительных последствий из-за отсутствия обратной связи. Тесты хорошо показывают усвоение материала, но не то, что будет с ним через минуту после завершения теста. Куда важнее сформировать у ребенка целостную картину, а не поместить туда набор разрозненных бесполезных фактов, нужных только для отчётов об успеваемости;

• Привлечении общественности. В ходе своей учебной деятельности учащиеся получают дополнительную социализацию и практические навыки;

• Использовании проектов, а не единой программы. Ученик имеет право выбирать то, чему он хочет учиться;

• Фасилитации взаимного обучения. Ситуация, в которой более опытный ученик берет на себя роль учителя, выгодна всем участникам процесса;

• Выборе группы для свободного обучения. Не каждый ребенок будет готов взять на себя ответственность за свободу своей учёбы. Если это так, то разумнее будет оставить его в классе классического обучения с возможностью перехода в человеко-центрированное;

• Организации малых групп, а не больших классов. Больше — не значит лучше, больше — это дешевле, что не вписывается в философию качественного образования;

• Самооценке как способе измерения достижений ученика. Это поощряет ответственность учащегося и индивидуализирует его процесс обучения.

Но для создания человеко-центрированного обучения не хватит одного учителя. Безусловно, даже один учитель может сильно улучшить показатели конкретного класса, для долговременного и постоянного эффекта требуется целостная система масштаба всей школы. В школах системы гуманистического обучения учителя образуют единый механизм, поддерживающий школьников. Тем не менее, руководящий состав в виде директора и руководства тоже должны быть образцовыми фасилитаторами, в первую очередь для своих коллег.

Что касается самого устройства школы как организации, то в них стоит придерживаться минимальной иерархии и строгости. Ученики (и даже прочие работники) всегда должны быть уверены, что смогут получить как образовательную, так и эмоциональную поддержку от персонала. Учителя не должны бояться пробовать новое и допускать ошибки, поскольку без них не будет прогресса. В школе должна выстраиваться тёплая атмосфера доверия, поскольку это существенно упростит и ускорит коммуникацию. Школы должны быть открыты и прозрачны для общества: родители должны иметь право объединяться и помогать своим детям в школе на общественных началах. Школы должны быть интегрированы в общественную жизнь города — проводить открытые уроки с художниками, мастерами своего дела, спортсменами, научными работниками и т.д.

Современное образование захвачено государством. «Где есть государство, там нет культуры» — писал Ницше. На школы падает бесполезная бумажная волокита, федеральные программы сковывают педагогов, школьники обязаны выполнять бессмысленные тесты ради статистики и постоянного контроля чиновников. Школам некогда вздохнуть спокойно. С каждым годом растёт количество регуляций и падает качество образования, но почему так происходит?

Важная мысль о сложностях введения человеко-центрированного образования, которую проговаривает Роджерс, заключается в неготовности бюрократов давать свободу школам из-за страха потерять над ними власть. Это невыгодно для чиновника, который привык быть главным. Чиновник приложит все возможные усилия для сохранения этого статуса-кво, вставляя палки в колёса всем инициативам под предлогом сложности, дороговизны и ненадёжности этих методов.

Далеко не весь результат образовательной работы можно измерить тестами. Помимо развития когнитивной сферы, школы выполняют и воспитательную функцию. Классическое школьное образование забывает про последнее (если не пичкает доморощенными скрепами казённого патриотизма, что ещё хуже), и это самое страшное. Не так важно научить ребенка тому или иному предмету (с чем гуманистическое образование справляется даже более успешно), как подготовить сформировавшуюся личность, готовую к вызовам постоянно меняющегося современного мира. Личность, которую школа не травмировала, а излечила. Личность, готовую и желающую расти дальше. Личность независимую и свободную.

Личность строящую завтрашний день, а не доживающую сегодняшний.