Этот изменчивый «фашизм»

Со времён школьной скамьи любой русский слышит и впитывает от окружающих понятие фашизма, с детства формируя своё отношение к этому слову. Все мы помним рассказы ветеранов, многочисленные передачи по телевизору и всенародные гуляния по случаю Дня Победы. Большинство россиян выросло на противопоставлении себя и своих родных этому ужасному, губительному и античеловечному слову «фашизм».

Но что конкретно имеется в виду под этим понятием сегодня? Сохраняется ли преемственность советской традиции понимания и употребления этого слова? Я бы хотел провести диахроническую линию от первых употреблений понятия в русскоязычном пространстве до сегодняшнего дня.

В 20-30-гг. ХХ века в советском государстве режим, который называли фашистским, характеризовался не иначе как «террористическая диктатура с опорой на мелкую буржуазию, ущемляющую рабочий класс». Лев Троцкий в своих статьях писал следующее:

Без внутреннего доверия к себе, партия не овладеет классом. Не овладев пролетариатом, она не оторвет мелкобуржуазных масс от фашизма. Одно неразрывно связано с другим.

Особенностью данного периода является то, что практически все некоммунистические авторитарные режимы попадали под определение фашистских в понимании прокоммунистических теоретиков того времени. Для Коминтерна был популярен тезис о том, что фашизм появился как ответ буржуазии на революционные настроения пролетариата.

С началом Второй мировой войны и нападением нацистской Германии на Советский Союз к антифашистской пропаганде добавилось и личное горе миллионов советских граждан. С тех пор далёкие фашистские режимы, которые угнетали рабочих других стран, стали ассоциироваться с большим злом, античеловеческой идеологией и непримиримым врагом, который обязательно должен быть повержен.

Интересным моментом является то, что термин «национал-социализм» практически никогда не фигурировал в советской антигитлеровской пропаганде. Вероятно, это связано с несколькими вещами. Во-первых, советский народ уже был знаком с понятием фашизма (тем значением, которое придавалось ему в интерпретации партии), а во-вторых, советская пропаганда всеми силами старалась избежать когнитивного диссонанса в сознании пролетариата по отношению к определению национал-социализма. Враг должен был быть изображён просто, понятно и чётко, чтобы не возникало лишних вопросов о теоретической базе и разновидностях социализма.

Советский Союз, как любой тоталитарный режим, всегда искал внешнего врага. После победы над фашистской Италией и нацистской Германией всем уже знакомый неприятель «фашист» засел в Западной Германии, а с началом Холодной войны распространился и на весь североатлантический блок.

Помимо ярлыка агрессора, душегуба и угнетателя, нередко под «фашистом» подразумевают изменника или предателя «настоящих, вечных, традиционных» идеалов советского и, впоследствии, российского общества. Ярким примером служит перевоплощение в советской пропаганде образа Иосипа Броз Тито, бывшего президента социалистической Югославии.

До конфликта со Сталиным Тито представляли как настоящего коммуниста, борца с немецкими оккупантами и соратника СССР на Балканском полуострове. Но как же быстро его смогли поместить в лагерь фашистов, несмотря на его прошлые достижения и репутацию. На карикатурах его стали изображать с целым «набором» атрибутов фашиста: свастикой, долларами в кармане, как символом продажности и службы западному «буржуазному» миру, и реками крови, пролившимися по вине этого авторитарного режима.

Судя по всему, эти две основные мысли и ассоциации легли в понимание фашизма советским, а затем и русским человеком — это несправедливая по отношению к простым людям и угнетающая идеология класса буржуазии и владельцев крупного капитала, распространённая в западных странах. При этом она имеет цель агрессивно насаждать свою волю другим народам, не давая им развиваться свободно и самим решать свою судьбу.

Вот уж сотню лет русский народ ведёт непримиримую борьбу с вездесущим и мировым фашизмом, безусловно выходя победителем во всех конфликтах (во всяком случае, так ему внушают). За всем этим противостоянием, постоянным желанием положить на алтарь победы всё, что есть у русского человека, включая собственную жизнь, стали теряться настоящие характерные черты русской культуры и самобытности. Происходящее вокруг всё больше напоминает старую-добрую сказку про борца с драконом, который в конечном итоге сам стал новым драконом.

Хочется верить, что в нашей истории конец для драконоборца будет иным.