Иллюзия перемен

Недавний релиз альбома Оксимирона «Красота и уродство» показал: рэп в современной музыкальной индустрии России является чуть ли не единственным направлением, способным выразить четкую социальную или политическую позицию. Уже целый ряд исполнителей отметился подобными заявлениями (например Face, Хаски и Noize MC), и все чаще приходится слышать мнение, что рэп в нашей стране выступает в роли наследника советского рока, будоражившего медиа-пространство конца 80-х. Эта преемственность прослеживается и в работе Мирона — резкость звучания, сложные и образные тексты, явно главенствующие над музыкальной составляющей, а также обложка, выполненная Борисом Гребенщиковым, говорят сами за себя.

Думается, не будет лишним вспомнить, как политизировалась популярная музыка 30-35 лет назад, и какие ценности отстаивали исполнители тех времён.

В начале-середине 80-х годов застойный тупик, в котором оказалась социалистическая держава, неминуемо отразился и на музыке. Тон в эстраде по-прежнему задавали лакированные исполнители и ансамбли с абсолютно нейтральным репертуаром и устаревшим звучанием. Сейчас принято обвинять их в отсталости, но я, как человек, сделавший уже несколько микстейпов советского диско и фанка, скажу, что официальные исполнители играли качественно и, как минимум, не хуже эстрады вполне продвинутой Японии. Однако в их музыке не было динамики, не было стремления идти вперед.

Затем начались перемены. Официально — в 1985 году с запуска генсеком Горбачевым Перестройки. На самом же деле новые веяния приходили в общество неравномерно — в зависимости от конкретной сферы общественной жизни. Например, отправной точкой Перестройки в кино стал 5 съезд кинематографистов СССР, состоявшийся 13-15 мая 1986 года.

В музыке конкретную дату установить сложнее, однако еще в марте 1981 года в Ленинграде открылся первый в стране рок-клуб. В это же время московские рок-группы (вроде «Машины Времени», «Рок-Ателье», «Круга» и др.) имели, по сути, официальный статус — давали большие концерты, записывали музыку для театральных постановок, снимались на большом экране. Местная рок-тусовка испытывала огромное влияние эстрады, имела доступ к студиям с качественным звуком и оригинальным дискам западных исполнителей. Москва отличалась от других регионов и широкой палитрой жанров — от метала до мерсибита в духе 50-60-х.

Вскоре к ним подтянулись и питерские группы. Так, еще в 1985 году (т.е. до старта Перестройки в кино) группа «Алиса» во главе с Константином Кинчевым засветилась в фильме «Переступить черту». В дальнейшем в роли актеров себя попробуют также Виктор Цой, Петр Мамонов, Вячеслав Бутусов, Юрий Шевчук и другие. Однако пока консервативное позднесоветское общество пыталось привыкнуть к новым трендам, устами прессы оно успело обвинить «Алису» в пропаганде фашизма. Впрочем, цензоры обижались в те годы не только на эпатажных музыкантов, но и на вполне безобидные коллективы — например, киевским начальникам не понравилось название джаз-рок группы «Крок» (шаг — в переводе с украинского), которые посчитали его, по всей видимости, слишком смелым.

Однако слово «протест» вряд ли можно применить к творчеству тех же питерских рокеров, по крайней мере если понимать под ним несогласие с властями. Лирического героя большинства произведений того периода можно охарактеризовать скорее как «эстетствующего бездельника» — человека ниоткуда, который не может найти себя в застойной реальности, чем как рвущегося на баррикады революционера.

Неудивительно, что тот же Виктор Цой дал название «Бездельник» сразу двум своим песням. В одной из них мы слышим строки, которые передают привычное настроение молодых людей той поры: «Все говорят, что надо кем-то мне становиться, а я хотел бы остаться собой».

Конечно, к концу 80-х Цой сменил имидж — надел черную куртку и перешёл на более «боевые» композиции, вроде «Перемен» или «Группы крови», которые и сделали имя группе «Кино». Вдохновленный творчеством Брюса Ли, он стремился изображать себя в роли «черного солдата» — этакого молчаливого позднесоветского супергероя. Эффектное появление в концовке «Ассы» и полноценный дебют в «Игле» должны были стать лишь «первыми ласточками» — в планах музыканта было участие в целой серии картин, развивавших этот образ. Но ранняя смерть не дала этим планам осуществиться.

Куда интереснее развивались события на уральской рок-сцене. В Екатеринбурге, в советское время имевшем статус закрытого города, творцы позволяли себе высказываться более резко. Взять хотя бы флагман Свердловского рок-клуба – группу Nautilus Pompilius. До середины 80-х они были коллективом, исполнявшим арт-роковые песни на стихи венгерских поэтов-декадентов. Четкий вектор наметился лишь в 1985-1986 годах, когда с группой стал активно сотрудничать знаменитый поэт Илья Кормильцев, известный своим бунтарским нравом. Именно тогда в их текстах начал звучать политический протест. Самый яркий пример нового направления – это, конечно, трек «Скованные одной цепью», в черновом варианте которого (все советские группы, состоявшие в рок-клубах, должны были проходить через цензуру художественных советов – так называемую «литовку») содержался намек на преемственность коммунизма и фашизма. Менее резко, но все же довольно определенно уральцы высказались и в таких треках как «Наша семья», «Рвать ткань», «Стриптиз», «Город братской любви».

К 1988 году группа заинтересовала верхушку шоу-бизнеса и попала под крыло самой Аллы Пугачевой. Музыканты записали альбом в Москве, а также отметились на концертах государственных эстрадных исполнителей. Выступления группы были расписаны на год вперед и сулили ей приличный доход, однако в ноябре лидер группы Вячеслав Бутусов, устав от сумасшедшего ритма гастролей, решил распустить первый состав «Наутилусов», чем подорвали доверие номенклатуры.

В начале 1990 года в Ленинграде был собран новый состав, который сменил звучание с синтезаторно-саксофонного на гитарное. Бутусов и команда начали искать деньги, договариваясь с кооперативами, образовавшимися на базе старых домов культуры и киностудий и иностранными спонсорами – в начале 90-х «Наутилус» активно выезжал на концерты в ФРГ, США и даже Японию.

Фанаты далеко не сразу приняли перемены звучания и требовали вернуть прежний, хитовый и попсовый «Наутилус». Фронтмен же группы резонно считал, что коллективу нужно двигаться дальше и не цепляться за прошлое, которое тяготило группу непрошенным покровительством:

- То имя, что было заработано нами тогда, ничего не значит. Это был “номенклатурный” взлет, который обязывал нас на что-то. Нам говорили: «Посмотрите на себя в зеркало – вы такие козлы! Но вас любит публика, поэтому прите дальше», - рассказывал Бутусов после одного из концертов в начале 1991 года.

В Германии группа обзавелась связями с лейблом LRO Music, который согласился оплатить запись её нового альбома «Наугад» (в виниловом формате – «Родившийся в эту ночь»). «Наутилус» второго созыва вместе со звуком сменил и тематику песен, теперь в них появилось больше мистики, эзотерики и религии. Но есть на пластинке одна композиция, которая выделяется своим посылом не только в рамках творчества конкретной группы, но и советского рок-комьюнити в целом - «Последний человек на Земле». Ее сюжет навеян реальными событиями, произошедшими в годы Гражданской войны. Главный герой – зажиточный крестьянин, отважно обороняющий свои владения от посягательств со стороны белых, красных и загадочных «синих». Тема защиты кровно нажитого от озверевшей толпы не теряет своей актуальности и тридцать лет спустя.

Уже под занавес советской эпохи «Наутилусы» решили вспомнить свою золотую пору и на фестивале «Рок против террора» представили песню «Эти реки», имеющую очевидный антикоммунистический подтекст:

«а над ними - засиженный мухами герб,
страшный герб из литого свинца,
а на нем - кровью пахаря залитый серп
и молот в крови кузнеца!».

Земляки «Наутилуса» из группы «Агата Кристи» в конце 80-х делали упор на эстетику: в одежде — неоромантичный стиль, в музыке — запоминающаяся смесь нью-вейва и оперетты, с большим количеством отсылок к дореволюционной эстетике в текстах. В первых двух альбомах присутствует несколько политизированных песен, а самой яркой из них, пожалуй, является первый вариант «Праздника семьи», где, в частности, есть такие строчки:

«История СССР
Выучена легко и понятно.
Прочти эти сказки маме -
Ей это будет приятно»,

а наибольший резонанс вызвали слова:

Дедушка — он один.
Он до сих пор бомбит Берлин,
Он на этой почве сошел с ума:
Он до сих пор просыпается с криком:
«Война! Ура! Вперед за Сталина!»

Впрочем, скоро братья Самойловы испугались собственной прыти, сначала перенеся место действия песни в Германию, а затем и вовсе убрав из текста все историко-политические намеки, ведь членам группы и без того приходилось отбиваться от обвинений в пропаганде нацизма.

Так, в конце 1990 года, параллельно с очередным лонгплеем «Декаданс», Глеб Самойлов записал свой первый сольник с провокационным даже для перестроечных времен названием «Маленький фриц». Вскоре после релиза автору пришлось публично объяснять, что такое название «высмеивает нацистскую пропаганду и показывает ее негативное влияние».

Не могу не упомянуть еще одну уральскую группу — «Чайф», чей лидер Владимир Шахрин в середине 80-х работал строителем и стал народным депутатом совета Кировского района Свердловска. В качестве народного избранника Шахрин появился в одном из выпусков киножурнала «Советский Урал», посвященном трудному пути рок-музыки к слушателям. Депутат-рокер выступил за расширение возможностей для самовыражения молодежи:

— Создание рок-клуба — это возможность устранить барьер между нами (музыкантами) и молодежью. Чтобы каждый мог раскрыть свою индивидуальность, какой-то внутренний талант.

Но если Екатеринбург-Свердловск старался идти навстречу общественным переменам, то в соседней Уфе дела обстояли совсем иначе. Это сейчас башкирские власти способны комплиментарно высказаться в адрес того же Моргенштерна, а вот их предшественники из 80-х «не оценили юмор» альбома ДДТ «Периферия». Заступников на официальном уровне у Шевчука не нашлось, и музыканту пришлось отбыть в Северную столицу.

Однако всё же было бы преувеличением сказать, что рок-группы отличались какой-то жесткой антисоветчиной и своими песнями, как считают некоторые, «развалили Советский Союз». Они скорее обращались к символизму или, в лучшем случае, корректно указывали на пороки советского общества, не призывая при этом кардинально менять систему. Были конечно и исключения вроде песни «Твой папа — фашист» группы «Телевизор», но в целом мы видим, что «угрозы стране» рокеры не несли, и сами это понимали. Вот как писал об отношении к ним локальных чиновников Илья Кормильцев в своей книге «Великое рок-н-ролльное надувательство»:

«Содержание команды не имело ни малейшего значения: сказали бы „всех посадить!“ — посадили бы, сказали бы „всех разрешить!“ — разрешили. Возможно, где-нибудь в архивах ФСБ и валяется бумажка, на которой написано „организовать рок-клуб“ — и что? С тем же успехом можно было написать „организовать лето“ или „признать необходимым существование облаков“. Мы просто были — как лето или облака».

Дальше рокеров продвинулись в этом вопросе даже эстрадные исполнители — так, Игорь Тальков неожиданно превратился из лирического воспевателя Чистых прудов в пламенного обличителя советского строя. И даже тропический Леонид Агутин отметился песней с рефреном «Мне так надоела эта власть».

Рок-группы же, несмотря на колкие тексты, не были настоящими оппозиционерами, и потому власти стремились лишь как-то «причесать» эту новую культуру, чтобы по возможности адаптировать её под свои требования. Что-то похожее происходит с творческими людьми и сейчас, когда государство пытается встроить молодежные тренды в свою систему, выдавая это за движение к переменам.

Как и сейчас, чиновники в СССР просто пытались приспособить к своим нуждам молодёжную культуру, и не только рок (о нем просто чаще говорят по причине его массовости), но и, например, брэйк-данс и хип-хоп. В 1985 году министерство спорта СССР подрядило нескольких трендовых композиторов на создание сборника модной молодежной музыки в стиле электро. Причем подавалось все это в качестве саундтрека для активного времяпрепровождения: кросса, аэробики, плавания, пулевой стрельбы.

Но, как и в Советском Союзе, молодёжная культура не слишком стремится идти на сделку с властями, а постоянные запреты, отмены концертов и уголовные дела не ломают, а лишь злят новое поколение музыкантов. То, что для Цоя и Бутусова было лишь эффектной строкой в песне, у современных исполнителей становится основной идеей.