Кому нужна личная ответственность, когда есть государство

Историк и экономист Дейрдра Макклоски часто сетует на негативное влияние, которое пессимизм и отчаяние оказывают на нас. В своей рецензии на книгу Томаса Пикетти о капитализме и неравенстве (написанную в те благословенные времена, когда СМИ не говорили ещё постоянно о вирусах, дезинформации, сексизме и расизме) она охарактеризовала пессимизм как «хорошо продающийся товар». А совсем недавно, в своей книге 2019-го года «Почему либерализм работает», уточнила эту мысль:

Какой бы новый повод для пессимизма по поводу ситуации вокруг ни придумали наши друзья слева или справа, они будут писать статьи и целые монографии о необходимости государственного вмешательства для преодоления очередного «вызова», с которым столкнулось человечество. «Ради Бога — говорят они — мы должны повлиять на ситуацию с помощью правительства!».

Однако во многих сферах, от финансов до питания, я обнаружил, что следствием подхода, ориентированного на государственное вмешательство, является нежелание делать самостоятельный выбор. Мы хотим, чтобы за нами присматривал совет экспертов в белых халатах, и не доверяем себе в вопросах денег, морали, информации, болезней, полового диморфизма или даже того, сколько полов насчитывает Homo Sapiens.

В нашем отчаянии мы верим, что будет лучше, если кто-то другой скажет, как нам думать и действовать. Мы не хотим заботиться о своём здоровье, предпочитая, чтобы какой-нибудь глава Центра по контролю и профилактике заболеваний указывал, что мы можем и не можем вводить в свой организм; что мы должны и не должны есть; какие лекарства мы должны и не должны принимать.

Даже столкнувшись с рукотворной пандемией, мы, похоже, не хотим брать на себя ответственность за собственное благополучие, а предпочитаем передать решение проблемы тем, кто является её частью. Воспользуемся возможностью выйти на улицу и заняться спортом? Начнём правильно питаться? Приведём себя в форму? Нет, пусть номенклатура изобретёт для нас волшебное средство, чтобы мы могли спокойно расслабиться и отказаться от груза ответственности. Сделаем хоть что-то, чтобы выйти из группы риска до того, как нас настигли проблемы? Нет уж, спасибо.

Два мема — этих ироничных порождения наших онлайн-миров, — попавшиеся мне на глаза, отражают самую суть такого образа мышления.

На первом изображён человек с тяжёлой формой ожирения в его привычном образе жизни: с сигаретами, газировкой, фаст-фудом, алкоголем и отказом от занятий бегом. Можете делать со своим телом что хотите, но до вчерашнего дня никто бы не удивлялся, что такое поведение не способствует долголетию (хотя в нашем оруэлловском мире это теперь называется «фэтшеймингом» и недружелюбным отношением к нашим «крупнотелым» друзьям).

Подпись гласила: «Сделай прививку, ты ставишь под угрозу моё здоровье». Нет, сэр, я думаю, вы и сами неплохо справляетесь с этой задачей. Комедийный эффект заключается в том, что подобные ему люди настаивают на получении другими лечения, даже не оказывающего того действия, на которое они рассчитывают (предотвращения распространения вируса), в то же время отказываясь хоть сколько-нибудь позаботиться о собственном здоровье.

Второй же мем изображает длинную очередь у переполненного Макдональдса с ироничной подписью: «Вакцины вызывают тромбоз сосудов».

Неизвестно, действительно ли вакцинация вызывает тромбоз сосудов, но связь между тромбами, ожирением и гипертонией весьма значительна и хорошо изучена. До недавнего времени никого не удивило бы, что потребление фаст-фуда не очень полезно. И если вы испытываете скептицизм к вакцине из-за риска образования тромбов, можете ли вы всерьёз говорить об этом, ожидая свой МакЧто-нибудь?

И оба эти мема абсолютно верно передают суть проблемы, о которой я говорю: нежелание брать на себя ответственность за собственное здоровье и, одновременно с этим, настойчивое стремление указывать другим, как им жить. Желание доминировать вообще очень велико в XXI веке. Мы не хотим брать на себя ответственность, но нам нравится выносить агрессивные суждения о поведении других людей.

Вацлав Смил пишет об этом в книге «Как устроен мир». В главе «Риск» он цитирует классическое эссе Ченси Старра «Социальная выгода против технологического риска», которое помогает лучше понять этот феномен. Так, любители экстремальных видов спорта рискуют своим здоровьем намного сильнее, нежели любой из нас, принимая решение о выборе диеты, лекарств или при вождении автомобиля.

Однако когда люди принимают решение самостоятельно, оценка величины риска производится самим человеком и последствия (обычно) несёт он сам. Даже если решение принимается на основе крайне неточных знаний, у нас нет способа оценить индивидуально полученную выгоду (хотя аксиома действия может немного с этим помочь).

Почти никто не знает, насколько опаснее экстремальный спорт по сравнению с обычной жизнью, но Смил отмечает, что почти все ведут себя так, как если бы они точно это знали. Люди, погибающие в штатах «Аллеи торнадо», имплицитно осознают, что вероятность умереть от этих природных явлений настолько мала, что «жизнь в таких регионах остается приемлемой». Мы сами принимаем решение о рисках, на которые готовы пойти.

Сколь ошибочным бы ни было то или иное действие, маловероятно, что некий коллективный орган сможет улучшить положение дел, заставив индивида исполнять его волю. Поскольку «принятие решений отделено от затронутого лица, общество, как правило, наделяло уполномоченные группы безраздельной властью и приписывало им наличие мудрости», — пишет Старр в статье 1969-го года.

Забавно, но те же люди, которые считают обывателя неспособным жить самостоятельно, полагают, что объединение мнений таких людей через избирательную урну создаёт «лидеров», способных принимать лучшие решения.

Затронем крайне политизированную тему изменения климата. Нас регулярно призывают не летать на самолётах и не есть мясо (зачастую бездоказательно), в то время как существуют гораздо более серьёзные экологические проблемы. Но главные разговоры в СМИ, научных и политических кругах ведутся не о пищевых отходах и надлежащей изоляции помещения в холодном климате, не о налогах на выбросы углекислого газа, от которых — если вы хотите что-то предпринять — будет наименьший ущерб. Речь идёт о широкомасштабном утопическом тоталитаризме: «новых зелёных курсах», строительстве неэффективных (ветряных и солнечных) станций и инициативах по поглощению углерода, от которых не будет никакой пользы.

Наши «лидеры» тридцать лет летают на роскошных самолётах на различные форумы, с трибун которых обвиняют жителей планеты в использовании ископаемого топлива, однако их действия не привели к каким-либо положительным результатам. Как насчёт того, чтобы теперь попробовать что-то другое, например, индивидуальную ответственность и свободный рынок?

Если климатические катастрофы окажутся настолько серьёзными, как о них говорят, страховые компании установят соразмерные страховые взносы (или довольно быстро разорятся). Если топлива и сырья действительно не будет хватать, поставщики повысят цены. Если дома на побережье будут подвержены повышенному риску наводнений, их займут те, кого устроит такой уровень риска.

«Мы не любим позволять другим делать с нами то, что мы с радостью делаем с собой сами» — заключает Старр. Существует определённая степень риска, на которую люди готовы и хотят пойти, и решение в подавляющем большинстве случаев должно находиться не в руках бюрократов или учёных, а в руках тех, на чью жизнь оно повлияет в первую очередь.

Как насчёт того, чтобы заменить масштабную и централизованную систему принятия решений на идею индивидуальной ответственности? Возможно — просто возможно — государственное вмешательство приносит больше вреда, чем пользы; и возможно — просто возможно — люди и сообщества, предоставленные самим себе, сами найдут способы решения проблем, которые их беспокоят.