Это действительно наши мальчики

В подарок ко Дню матери в этом году,
Я не хочу ни конфет, ни цветов.
Я хочу положить конец убийствам.

Мы, давшие жизнь
должны посвятить себя ее сохранению. Пожалуйста, начните мирные переговоры.

В 1967 году американка Барбара Аведон организовала вечеринку. Повод был радостный — первый день рождения её сына Джоша. Но время тяжёлое: США уже два года как вели войну во Вьетнаме. И перед Барбарой, феминисткой, писательницей и молодой матерью, встал вопрос: что будет с её сыном, когда он вырастет? Его тоже отправят в мясорубку — а ей достанется гроб, завёрнутый в звёздно-полосатое знамя? Что она может сделать, чтобы защитить своего ребёнка от гибели в чужих геополитических разборках?

Как оказалось, многое. Вместе со своими подругами Барбара создала антивоенное движение матерей, выступавшее за скорейшее окончание войны. Они устраивали массовые рассылки писем простым американцам, рассказывая об ужасах войны, привлекали голливудских звёзд к активизму и даже сняли два антивоенных фильма. В 1973-м году, когда Джошу исполнилось 7 лет, американцы перестали принимать участие во Вьетнамской войне.

Антивоенное движение в США в те годы начали не матери — до них был и исход отказников в Канаду, и протесты студентов. Но именно антивоенно настроенные женщины говорили с аполитичным средним классом и перетянули его на сторону мира.

В России подобное происходило во время Афганской и Чеченских войн: жёны и родители солдат организовывались в движения и требовали прекратить бойню. Матерям было, что терять — своих сыновей. Наших мальчиков. Их растили не для того, чтобы погрязшие в коррупции чиновники тратили их жизни, как спички на ветру.

Сегодня родственники мобилизованных тоже требуют защитить своих детей от войны и вернуть их с фронта. Но власти закрывают глаза на их жалобы, позволяя армейскому начальству распоряжаться их жизнями на своё усмотрение.

Так, в Запорожской области мобилизованных россиян неделями держат в земляной яме за любой проступок — и не только там. Жестокое обращение вообще характерно для всей зоны ведения боя: пользуясь своим положением, профессиональные военные часто по собственной прихоти лишают свободы вчерашних гражданских — и остаются безнаказанными.

А 29 мобилизованных с Урала, отправленных на фронт, просто бросили в чистом поле, заставив рыть подкоп штык-ножами. Им не выдали ни еды, ни воды, и несколько недель мужчины голодали и просили помощи по рации, пока не были вынуждены дезертировать. Теперь их жёны безуспешно пытаются отстоять права своих мужей, пока военное начальство отрицает, что всё это вообще произошло.

Борются за своих родных и матери мобилизованных: одна москвичка, например, пытается вернуть с фронта своего полуслепого сына. Со зрением −7 его вообще не должны были призывать, и он отправился в военкомат, чтобы подтвердить это. Но военкому очевидная непригодность молодого человека к службе не помешала: его формально осмотрели и сразу же отправили в учебку, а потом и воевать. Вслепую.

Мобилизованных буквально похищают, не давая шанса попрощаться с родными. Десятки женщин из Татарстана сейчас пытаются спасти своих мужей. Их отправили на передовую, не обеспечив ничем, а их семьи оставили без обещанных выплат.

Все эти люди жили своей жизнью, пока в двери не постучался военком с повесткой. Они не хотят ни войны, ни величия, ни завоеваний — им нужно только одно: чтобы война закончилась и их близкие вернулись живыми.

Комментаторы в сети иронизируют, что от войны можно и отказаться. Но когда мобилизованные отказываются воевать против страны, которая на них не нападала, их арестовывают и сажают в подвалы. А после такого импровизированного «СИЗО» их ждёт и настоящее уголовное наказание и колония.

Борются же за них только их родственники и немногочисленные правозащитники. Прогрессивная интеллектуальная элита из соцсетей игнорирует их с таким же упорством, с каким аполитичный «глубинный народ» игнорировал рассказы о диктатуре и коррупции. И те и другие идут по жизни вслепую, как тот московский солдат. Но, в отличие от него, свою слепоту они выбрали сами.

От войны не спрятаться даже за решёткой. За последний год колонии в европейской части России опустели, потому что их жильцов направили под Бахмут. Ведь заключённый удобнее мобилизованного — даже журналисты и общественники, которые так кичатся своей человечностью, таких «военных» дегуманизируют.

Для последних же остаток жизни превращается в бесконечный побег от смерти: отказался служить, посидел в подвале, посидел в колонии — а потом всё равно погиб на войне. Потому что дезертирство не входит в список уголовных статей, с которыми нельзя мобилизовать из тюрьмы. Выбор между войной и тюрьмой — выбор иллюзорный: даже если ты сядешь, чтобы не убивать, тебя всё равно могут вернуть обратно в окоп.

Много ли знал рядовой американский Джон Доу о войне, на которую его отправляет правительство? Пока сам туда не попал — не очень. Точно так же и российские Ваня и Маша жили своей жизнью в своём депрессивном регионе. Считали копейки от микрокредита к микрокредиту, во время пандемии похоронили стариков, а потом пришла повестка — и всё, конец пути. Ване — мёрзнуть в яме. Маше — писать военным чиновникам, умоляя их если не вернуть мужа, то хотя бы убрать с передовой, как они обещали. Хотя бы не мучать. Хотя бы кормить иногда.

Украинцам и европейцам эти маленькие глупые люди с их никчёмной судьбой погибнуть на чужой войне от кувалды — абсолютно не интересны. Но и антивоенному движению они не нужны: «Ну и дуры, надо было смотреть Навального, а не Первый канал», «Ну и дураки, надо было родиться в другой стране, в богатой семье» — пишут они в комментариях под очередной новостью о том, как кого-то силой забрали на фронт.

Именно поэтому россияне обращаются к чиновникам, а не к активистам. Чиновник в глазах простого человека оказался лучше: он хотя бы обещает «разрулить вопросик». Да, скорее всего, не разрулит. Но даже обещание уже многого стоит. Даже мнимое сочувствие. Лучше так, чем когда тебя просто игнорируют, или сходу называют фашистом за то, что ты не хочешь умирать в холодном окопе ради победы другой страны.

Но мы не украинские активисты, а, всё-таки, российские. И сейчас у нас есть уникальный шанс привлечь аполитичных россиян на свою сторону, заставить их слушать себя, а не власть. Сделать шаг хоть к какой-нибудь России будущего. Молчаливое большинство времён Никсона не слишком переживало за судьбу вьетнамцев, которых американская армия заливала агентом «оранж». Зато оно волновалось за своих парней и вынудило власть остановить войну. Чтобы молодые американцы работали на благо своей родины, а не на погибель чужой.

Это действительно наши мальчики. Пусть вернутся домой.