Как избежать цифрового концлагеря

Политический этос в IT

Сейчас наступление «цифрового концлагеря» выглядит неизбежным: кажется, что работники сферы IT охотно и быстро построят его, если предложить им достаточно денег. Однако тем, кто всё же не хочет жить под круглосуточным надзором Большого Брата, стоит задуматься: по каким причинам этого могло бы не произойти?

Нас должны интересовать предпосылки, на которые можно повлиять, поэтому глобальные катастрофы и появление дружественного искусственного интеллекта мы оставим за рамками этой статьи. В первую очередь следует понять, действуют ли сами потенциальные строители цифрового концлагеря — работники IT — политически или этически в своей основной деятельности. Разберём один пример.

16 марта 2022 года автор узкоспециализированной, но широко используемой (более миллиона загрузок в неделю) программы node-ipc добавил в неё «протестную» процедуру. Эта процедура пыталась определить по IP-адресу, где именно запущена программа node-ipc, и, если IP-адрес оказывался российским или белорусским, программа удаляла содержимое всех подряд файлов в системе, буквально уничтожая всё, до чего могла добраться.

По аналогии с термином software (англ. «программное обеспечение»), вредоносные программы называются malware (от фр. «mal» — «вред», «расстройство»). А случай с node-ipc породил термин protestware — «протестное ПО». В звании malware этой программе, впрочем, никто не откажет: программа, удаляющая содержимое файлов, несомненно, попадает в категорию вредоносных.

И хотя термин protestware появился недавно, практика доносить политический посыл путём нарушения нормальной работы программ — не нова. Например, ещё в 2002 году компилятор одного из языков программирования не работал корректно с часовым поясом, в котором расположен Китай, демонстрируя вместо этого сообщение о том, что в 1989 г. китайское государство убило 10000 студентов. Наверняка есть и другие примеры.

Разумеется, большая часть программистского сообщества негативно относится к такому «протесту» путём политической дискриминации пользователей, будь то на основе IP-адреса, часового пояса или чего-то ещё. Но это негативное отношение может быть подкреплено у разных членов сообщества разными предпосылками. Есть те, кто скажет: «профессионализм требует быть вне политики». Есть те, чьё кредо проще: «я вне политики». Но есть и те, кто отказывается заряжать программы санкционными процедурами или ограничивать их распространение и по причинам, являющимся эксплицитно политическими и даже этическими.

Массовой аудитории эта часть политического активизма в IT не знакома. Что там говорить, она не знакома и многим из тех, кто в IT работает. IT — прибыльная область, и, как и во многих других сферах деятельности, люди ставят личную краткосрочную выгоду выше всего остального — именно поэтому появление цифрового концлагеря кажется неизбежным.

Однако в IT сфере существует довольно влиятельное движение, где люди принимают решения, основываясь именно на некоторых этических постулатах. Разработчики пишут программы, называемые Free Software (по-русски — «свободное программное обеспечение», «свободное ПО», «свободные программы»). Слово free здесь означает именно «свободный», а не «бесплатный». На английском это часто передают фразой «free as in „free speech“, not as in „free beer“»: «свободный (free) как в свободе слова, а не как в бесплатном (free) пиве».

Я считаю, что, при всех возможных политических разногласиях, именно это движение является главным среди тех, кто осознанно сопротивляется построению цифрового концлагеря, а людям, желающим сопротивляться, следует так или иначе собираться вокруг этого движения — хотя бы для того, чтобы эффективнее знакомиться друг с другом.

Давайте рассмотрим его подробнее.

Ричард Столлман и Свободное ПО

В начале марта 2022 года в почтовой рассылке, посвящённой Свободному ПО, обсуждалась возможность ввести санкции против пользователей из России. В ней участвовал, в том числе, и лидер всего сообщества Свободного ПО Ричард Столлман. Его аргументация была последовательно антиавторитарной:

Если бы мы имели власть ограничить использование нашего ПО для русских, мы бы имели власть ограничить его использование для всех. Это было бы уже не Свободное ПО.

Эта аргументация — не утилитаристская и не конформистская, это аргументация от принципов, которую, как и везде, в IT мире мало кто использует. Столлман же пишет политические заметки регулярно на протяжении десятилетий, никто в сообществе программистов не посвящает себя политической жизни так, как он. Столлман последовательно защищает абсолютную свободу слова, а также является одним из немногих, кто подчёркивает важность политической борьбы за возможность использования наличных денег. Он — уникальный в IT пример политического активиста, занимающегося активизмом всю жизнь.

Именно Столлман создал движение «Свободное ПО» и по сей день является его бессменным лидером. Своё политическое движение он формально основал в 1983 году с целью защищать права пользователей программ — всех и по всему миру. Через два года после этого он основал Фонд свободного ПО (Free Software Foundation, FSF) для поддержки движения.

Важным свойством программ, которые, с его точки зрения, уважают права своих пользователей, является их открытость — т.е. исходный код (тот или иной текст на языке программирования, целиком описывающий, как программа работает) должен быть открыт для изучения и предоставлен пользователям по первому их требованию. Если исходный код открыт, то любой достаточно компетентный человек может его изучать и изменять. Авторам таких программ, в частности, гораздо труднее написать программу так, чтобы она следила за пользователями, ограничивала функционал или выполняла другие нежелательные действия с устройствами пользователей — например, создавала для них уязвимые ключи шифрования. Программу с открытым исходным кодом (Open Source) часто называют для краткости «открытой программой».

Конечно же, даже программа с открытым исходным кодом может быть «зловредной» (malware). Например, node-ipc, которая обсуждалась в начале статьи, — открытая программа. Но каждый из сотен тысяч (возможно, миллионов) её пользователей мог исследовать её исходный код, и многие обращали внимание на изменения, внесённые в неё. Поэтому источник её нежелательных действий был обнаружен, и после скандала была создана копия исходного кода, уже не содержащая процедуру, удаляющую содержимое файлов на основании российского или белорусского IP-адреса. Это оказалось возможным, потому что node-ipc — открытая программа.

Свободное vs Открытое

В российских СМИ, далёких от тематики Свободного ПО, до сих пор, к сожалению, смешивают Свободное ПО и открытые программы, хотя между ними есть существенная разница. Открытость программы — это лишь часть идеологии Свободного ПО: открытости, с точки зрения Ричарда Столлмана и его Движения за свободное ПО, недостаточно для защиты прав пользователей.

Столлман описал 4 необходимых для этого свободы:

• свободу запускать программу;
• свободу изучать, как программа работает (читать исходный код) и изменять её;
• свободу распространять копии программы;
• свободу распространять свои модификации программы.

Для достижения этих свобод ПО рекомендуется распространять по особой лицензии, юридически запрещающей закрывать заимствованный из программы код. Но главное различие в том, что Движение за свободное ПО — это политическое движение.

Одновременно с ним существует «Движение за открытое ПО» (Open Source movement), и, в отличие от Движения за свободное ПО, оно — не политическое. Концепт открытого ПО исторически преподносился без политической повестки: его поклонники продвигают его, «потому что так проще исправлять ошибки и работать», «потому что это поощряет обучение и распространение знаний» и «потому что сотрудничать с разработчиками со всего мира на своё усмотрение — приятно и полезно».

Один из первых идеологов Открытого ПО Эрик Реймонд — либертарианец, и многие либертарианцы традиционно предпочитали Открытое ПО — Свободному. Столлман для либертарианца сильно левый, его понимание свободы — нелибертарианское, позитивное. Эрик Реймонд говорил о взглядах Столлмана так:

Мы должны предлагать крутые продукты, а не этические принципы не потому, что принципы Столлмана плохие, а потому что они никого не убеждают.

По моим наблюдениям, для аудитории, к которой обращается Реймонд, — программистов от энтузиазма — и впрямь привлекательнее возиться с открытыми программами как с игрушками, чем писать их в соответствии с этическими принципами и ради защиты прав и свобод.

Однако в одном важном аспекте Реймонд ошибся: тех крутых продуктов, на которые он рассчитывал, не получилось. Он считал, что открытое ПО, привлекая усилия огромной массы программистов со всего мира, будет развиваться лучше, чем его закрытые конкуренты. Это оказалось верным лишь в редких случаях.

В довершение неудач Реймонда организация Open Source Initiative, в основании которой он принимал участие в 1998-м, к 2020 году оказалась захваченной SJW-активистами, исключила Реймонда из своего списка рассылки и занялась, в том числе, травлей Ричарда Столлмана.

На сегодняшний день в мире IT не осталось никого кроме Столлмана, кто позволял бы себе бескомпромиссно защищать свободу слова и кто продолжал бы придерживаться принципов, сформулированных им 40 лет назад. Как показало время, принципы Столлмана — более долговечны, чем «крутые продукты» Реймонда.

Как уже говорилось, Столлман для либертарианца сильно левый, но для тех, кого беспокоит перспектива цифрового концлагеря, жаловаться сейчас на это — как принадлежать к оппозиции в России в 2013–2019 годах и жаловаться, что Навальный «слишком правый».

Впрочем, либертарианцам следует принять во внимание несколько концептуальных проблем Свободного ПО. На одну из них я уже обратил внимание: позитивное понимание свободы Столлманом как практики чего-то желательного, а не запрет чего-то нежелательного. Вторая проблема — в том, что в сообществе Свободного ПО очень большой акцент сделан на копирайт как орудие борьбы (copyright, термин из авторского права; не путать с копирайтингом copywriting).

GPL, интеллектуальная собственность и либертарианство

Для того чтобы Свободное ПО оставалось Свободным, рекомендуется использовать для него специально созданную Столлманом лицензию GPL. Это та самая особая лицензия, запрещающая закрывать заимствованный из программы код. Она хорошо продумана: запрещено не только закрывать код, но и перелицензировать его: производные работы обязаны тоже быть лицензированы по GPL. Таким образом, код, автор которого лицензировал его по GPL, остаётся открытым, в теории, навсегда, даже если его кто-то позаимствовал в другом проекте. GPL, как и любая другая лицензия, продвигается на государственном уровне — и большинство либертарианцев сразу увидят в этом опасность.

Однако до сих пор есть либертарианцы, которые недооценивают опасность непосредственно копирайта или даже поддерживают концепт интеллектуальной собственности. Поэтому этот момент требует небольшого объяснения.

Чтобы увидеть фундаментальную проблему с копирайтом, не нужно быть сильно искушённым в либертарианских подходах к теории права: достаточно понимать, что копирайт не мог бы появиться в результате договора между поставщиком той или иной «интеллектуальной продукции» и её потребителем — по той простой причине, что копирайт ограничивает права третьих лиц, никак не относящихся к взаимодействию этого поставщика и этого потребителя. Копирайт запрещает создавать копию — будь то копию книги, аудиозаписи или даже просто цитаты — любому человеку в условном «цивилизованном мире». Независимо от того, как вы относитесь к контрактному праву (хорошей теории которого в либертарианстве до сих пор не существует), систему, которая гарантированно не могла бы сложиться в контрактном праве, следует признать нелибертарианской.

Современные законы об интеллектуальной собственности устроены во всём мире более-менее так же, как они устроены в США. Несмотря на то, что в Конституции США интеллектуальная собственность (точнее, её часть: копирайт и патенты) обосновывается соображениями поддержки развития технологий, само происхождение копирайта этим не обусловлено. Копирайт старше американской Конституции. Соответствующие законы происходят из Европы тех времен, когда появился печатный пресс: государство вводило цензуру, чтобы люди не печатали протестантскую литературу. В XIX веке понятие собственности стало заслуженно модным, и законы о цензуре и госмонополиях были попросту переписаны в терминах «интеллектуальной собственности», превратившись соответственно в копирайт и патенты.

Среди либертарианцев самый проработанный (несмотря на какие бы то ни было претензии скептиков) взгляд на интеллектуальную собственность сформирован Стефаном Кинселлой, который убедительно показывает, что собственность может быть только материальной. Случившееся «переодевание законодательства» — не более чем трюк, а копирайт — это просто цензура.

По выражению Столлмана, «копирайт был неправильно понят», и следует ожидать, что многие сторонники Движения за свободное ПО разделяют эту точку зрения. Несмотря на то, что Столлман последовательный защитник свободы слова, он, как и многие, либо не видит фундаментальных проблем копирайта, которые видят либертарианцы, либо видит, но закрывает на них глаза, оправдывая средство своей целью. И следует признать, что в краткосрочной перспективе средство неплохое. В этом нет ничего особенно подозрительного. Патентное право, например, тоже можно использовать в целях защиты от патентных троллей.

Однако движение за свободное ПО опирается на копирайт в достаточной мере, чтобы признать его цели и принципы частично нелибертарианскими. Но не полностью, ведь главная стратегическая цель, ради которой и была придумана лицензия GPL, — операционная система GNU. И эта цель, как и сообщество, которое вокруг неё сложилось, заслуживают либертарианского внимания и поддержки: именно оно может служить точкой сбора для тех, кто хочет деятельно сопротивляться цифровому концлагерю.

Ценность GNU

Ядро — центральный организующий компонент операционной системы, и его трудно было создать силами энтузиастов в конце 1980-х — начале 1990-х, из-за чего важнейшая тактическая цель Движения за СПО — создать операционную систему, которая защищает свободу пользователей — долгое время не могла быть достигнута.

Когда финский студент Линус Торвальдс написал Linux, Столлман лично убедил его лицензировать эту программу по GPL, чтобы у GNU наконец-то появилось работающее ядро. GNU буквально расшифровывается как «GNU is Not Unix» — что означает, что хоть GNU и похожа на закрытую систему Unix, но, тем не менее, не является ею. Так появилась операционная система GNU/Linux, хотя полным названием её называют только те, кто хочет подчеркнуть её «гуманитарную роль».

Сейчас существует много поставок операционных систем на основе Linux, и не каждая ассоциирует себя с GNU, даже если использует именно ту техническую базу, которая используется в GNU.

Многие люди спорят со Столлманом и идеей Свободного ПО. Тем не менее, огромная ценность Движения за свободное ПО в том, что оно — политическое. За ним стоит сообщество людей, мотивированных политически или, по крайней мере, согласных сотрудничать на условиях тех из своих коллег, кто будет преследовать именно политические цели. Все, кто пишет Свободные программы, так или иначе помогает системе GNU. И это — единственное популярное сообщество, где многие участники пишут программы по политическим причинам в интересах граждан, а не номенклатуры, и появления другого такого сообщества не предвидится. Поэтому его нужно беречь, ему стоит помогать, и вблизи него искать единомышленников.

Неважно, насколько далеки вы от ценностей, декларируемых Движением за свободное ПО. Роль и ценность системы GNU можно воспринимать через верный тезис: люди должны быть полноправными владельцами своих устройств. Без этой предпосылки свобода в огромной опасности. Тот факт, что людям доступна система GNU, находящаяся под общественным контролем — это огромное достижение политических активистов. А тот факт, что ядро Linux лицензировано по GPL, означает, что крупнейшие компании, вроде Samsung, обязаны публиковать все изменения, которые они вносят в Linux, работающий в телефонах пользователей на Android. Если вы либертарианец и считаете этот механизм нерыночным, не забывайте, что образ действия крупнейших компаний сегодня тоже нерыночный, будь то по их воле или вынужденно.

Мир был бы другим без Ричарда Столлмана. Его работа — огромный успех политического активиста, о чём нужно помнить всем, кто считает цифровой концлагерь неизбежным. Конечно, одного этого успеха недостаточно, но он вселяет определённый оптимизм. GNU — пример успешного сопротивления дистопичному будущему.

Время, когда люди будут использовать искусственные тела, — не за горами. А от него совсем недалеко и до той поры, когда они будут арендовать такие тела у крупных компаний или даже у государства. И если эти тела будут работать на закрытом программном обеспечении, можно попрощаться со свободой окончательно. Конечно, широко используемые искусственные тела — это всё ещё фантастика. Но компьютеры — уже продолжение наших тел. Они расширяют нам память, голос, глаза и уши. Всё это медленно, но верно попадает под чей-то, но не ваш, контроль прямо сейчас.

Ждёт ли человеческую цивилизацию безвыходный цифровой концлагерь, зависит, в том числе, и от отношения к свободе в сфере IT, от понимания свободы в сфере IT, а также от того, будет ли успешным проект GNU или какой-то аналогичный ему.